Верь в то, что ты читаешь...(Глава 14)

[GrimmjowJaggerjack-FC]

Верь в то, что ты читаешь...
Автор: Alisia Keehl
Бета: Electra Hound (она же и соавтор)

Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Ичиго

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Мистика, Экшн (action), AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: планируется Миди, написано 60 страниц
Кол-во частей: 15
Статус: в процессе написания


Как далеко корнями в древность
Уходит это чувство - ревность,
Как яда капелька в любви,
Струится вместе с ней в крови.

Куросаки не находил себе места. Весь день он будто бы на иголках сидел, пытался унять в себе странное чувство раздражения и злости. Он проснулся немногим позже, когда его повели уже не в общую камеру, а в отдельную. Там стояло две кровати.
- Видимо, вторая для Гриммджо, - подумал медиум, укладываясь на койку, которая приглянулась ему больше. Интерьер этой комнаты не многим отличался от того, где Куросаки довелось побывать не так давно. Жаловаться не приходилось, ведь в этой комнате было уютно и тепло, нежели в том подвале, где Ичиго довелось провисеть черт знает сколько времени. Он посмотрел на свои запястья, окольцованные кровавыми синяками от цепи, медленно пошевелил пальцами, морщась от неприятных ощущений. Наверняка, завтра уже ничего не будет, но если быть откровенным, то волновало сейчас рыжего совсем не это.
Куросаки ломал голову над тем, почему этот треклятый Кенсей так ведет себя с Гриммджо, почему так смотрит на него, будто глазами раздевает. Это все казалось жутко неправильным и злило юного медиума, который закипал при одной только мысли, что белобрысый недопырок посмеет приставать к принцу. Да Гриммджо и не позволит ему. Или все-таки нет? Ведь он тоже очень странно поглядывал на медиума, что вводило рыжеволосого в исступление.
«Неужели они и правда?... Нет, Гримм не такой!» - Ичиго перевернулся к стенке, намереваясь, наверное, дыру в ней прожечь своим взглядом. Его волновало столько вещей, и парень толком не мог определиться, за какую схватиться, довести до ума и облегчить свою голову, решив хотя бы одну из тех многочисленных проблем, что свалились на него.
И, пожалуй, единственное, что составляло здоровую конкуренцию подозрений по поводу отношений Гриммджо и Кенсея, было осознание содеянного той ночью. Рыжий не мог найти себе покоя, прекрасно помня, как убивал выживших отряда разведчиков, как собственными руками выламывал принцу кости, душил, выбивал душу мощными ударами в солнечное сплетение…
Вспоминать было больно, но еще больнее было пытаться это забыть.
«Надо, надо сыпать соль на раны, чтобы лучше помнить, пусть они болят»* - сказал однажды один очень мудрый человек, и был полностью прав. Мы не должны забывать боль, не должны оберегать старые раны любой ценой, чтобы они больше не приносили нам страданий - нужно помнить. Все, до последней капли, помнить и больше не допускать ошибок, которые стали причиной тех ран. И если ты сможешь сделать это, то смело называй себя сильным человеком, ибо слабаки всегда берегут себя, словно они сделаны из хрусталя…
О, Ичиго не смог бы забыть ту ночь очень долго, даже если бы приложил к этому все усилия. Невозможно забыть такое: кровавое месиво, крики ужаса и боли, собственные руки, которые разламывают костяной доспех и вонзаются в теплую плоть, желая вырвать сердце из сильной груди… и тихий, хриплый, искаженный болью, шепот, призывающий остановиться. Куросаки никогда не забудет угасающий взгляд топазовых глаз, мутных от пелены боли, раздирающей его тело. Сейчас медиум чувствовал страдания принца, как свои собственные, и понимал, что на его месте он бы не продержался так долго, не вытерпел бы столько, сдался, упал. Почему-то, в горле встал большой ком, мешающий дышать, и рыжеволосый медиум сдавленно попытался вдохнуть через рот.
«Запомни: ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься и умнее, чем ты думаешь. И еще кое-что – я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом. Так что не смей позориться, кусок идиота», - прозвучали в голове Куросаки слова Гриммджо, и парень подтянулся, как струнка, собрался. Сейчас ему вдруг стало все понятно: и истинное значение слова «наставник», и действия принца, и его слова, но в первую очередь, Ичиго понял, что все это время он шел вперед не потому, что Урахара запихнул его сюда. Нет, медиуму давали право выбора, и согласился он не потому, что этот мир стал таким важным для него. Он просто не хотел уходить от Гриммджо. С самой первой встречи, принц настолько зацепил рыжего, что, пожалуй, не оторвешь и клешнями. Сначала это была ненависть - жгучая, горячая, заставляющая кровь бурлить и рваться в бой. А потом это перетекло в товарищество, восхищение в некоторой степени, соперничество и безмерную привязанность. Именно поэтому медиум не мог отступить от назначенной цели, не мог подвести принца, не мог предать самого себя. Он должен был взять себя в руки и помочь повстанцам победить, чтобы не страдали люди, чтобы не погибали в сражениях смелые солдаты. А если на пути Ичиго будет стоять он сам из какого-то там параллельного мира, значит, нужно и эту преграду уничтожить. Нельзя сдаваться. Никогда…
***
«Это произошло в юношестве. Молодой принц занимался на тренировочной площадке, побеждая одного противника за другим. Сначала победы приносили ему безумную радость, но со временем это наскучило. Гриммджо даже пробовал кричать на подданных, чтобы они перестали поддаваться, но те сражались действительно в полную силу. Что уж говорить, Джаггерджак был очень одаренным ребенком, все схватывал на лету и быстро совершенствовал полученные знания.
- Да ну вас к чертям, - досадно фыркнул голубоглазый подросток, возвращая меч оруженосцу. Он всегда дрался только настоящими мечами, считая бой деревянными макетами всего лишь детской забавой. Когда сражаешься настоящим оружием против такого же, появляется адреналин, понимание того, что тебя могут ранить, тяга к жизни появляется, огромными крыльями за спиной усиливая волю к победе.
- Сир,- вдруг окликнул его парень, немного постарше, чем сам аристократ.- Позвольте мне сразиться с Вами.
- Ты же всего лишь… - начал было Гримм, но по уверенному взгляду серых глаз понял, что драться с этим противником стоило уже потому, что воля в них плескалась так сильно, что казалось, будто она сейчас выльется через край. - Хорошо. Я принимаю вызов.
Принц взял меч, выходя на поле боя, и встал в удобную стойку. Пепельноволосый поступил аналогично, с азартной улыбкой глядя на противника. Тогда Кенсей был выше Гриммджо чуть ли не на голову выше, чем зачастую и шутил над аристократом, сразу выводя его из себя. Принц быстро догонит его в росте, но это будет потом, сейчас все было иначе.
- Нападайте, Сир, - с улыбкой произнес парень, имени которого Джаггерджак пока не знал.
- Не указывай мне! - оскалился наследник трона и тут же сделал стремительный выпад в сторону Мугурумы. Удар был молниеносным, но тот успешно отразил его, отводя лезвие меча в сторону, изворачиваясь и атакуя. У парнишки была замечательная реакция: все выпады Гриммджо не достигали цели, Мугурума успешно контратаковал. Самое удивительно, что в таком темпе он мог сражаться очень длительное время – Джаггерджак даже позавидовал его неутомимости.
Они сражались на равных, долго и упорно, не желая уступать друг другу, но у каждого есть предел выносливости. Оба уже достаточно сильно выдохлись, но продолжали упрямиться, пытаясь восстановить тяжелое дыхание.
- Сдаетесь? - хрипло выдохнул Кенсей, перехватывая рукоять меча поудобнее и вытирая пот с лица.
- Еще чего, - усмехнулся в ответ ему принц, который нашел в себе силы для последней атаки. Но их битве было суждено закончиться ничьей, как и многим следующим. Так началась их дружба, внутри которой медленно, но верно расцветала любовь…».

Куросаки поперхнулся, для верности перечитав последнее предложение раз пять подряд, чтобы убедиться, что это не сон и не мираж больного мозга. Но его надежды не оправдались - текст в действительности гласил, что Гриммджо и Кенсей полюбили друг друга.
- Да какого хрена?! - негодованию Куросаки не было предела. Он краснел, как рак, причем, не зная точно, от чего именно: от смущения или же от накатившей злости. Преимущественно на Кенсея, которого прямо сейчас был готов прикончить собственными руками, четвертовать и сжечь на костре его останки.
- Вот же… Сука!
Дальше Ичиго читал быстро, гневно сопя и едва ли не вырывая страницы из книги. О том, как Кенсей, обычный рекрут, стал больше общаться с Гриммджо, как в какой-то момент понял, что испытывает к нему, и впервые поцеловал, даже не надеясь получить взаимный ответ. Но он был, и был не менее пылким, чем первый шаг Мугурумы. Ичиго читал, как сероглазый окружал принца заботой, чем зачастую и бесил аристократа, как они вечно спорили, кто же будет «сверху», но в итоге каждый из них был готов отдаться другому без каких-либо слов. И с каждой страницей, каждой строкой, каждым словом злость бурлила в рыжем еще сильнее, и он едва ли не рычал от нахлынувших эмоций. Теперь все становилось на свои места: взгляды, жесты… Теперь Куросаки понимал, почему Кенсей так испугался, увидев полуживого принца, почему устроил такой скандал своим соратникам, почему так бережно уносил Гриммджо на руках, почему так заботился и почему не хотел подпускать к нему Ичиго. Мозаика сложилась, все фрагменты закончили композицию. И гнев перешел в какое-то мучительное отчаяние, причину которого медиум и не знал. Он запустил пальцы в собственные волосы и шумно выдохнул через нос, сжимая губы в тонкую полоску.
- Как же так?..
Ичиго отложил книгу в сторону и уткнулся лицом в подушку. В голове роились очень нехорошие мысли. Душа болела. Сердце ныло. Жгучее чувство ревности ядом растекалось по венам, неся холод и ненависть. Все это было слишком для него, познающего любовь впервые. Ичиго, увлеченный собственными переживаниями, незаметно для себя погрузился в сон.

***

В комнату Ичиго вошел мужчина необычной внешности с длинными вьющимися волосами. Он оценивающе оглядел юношу и поджал губы.
- Ступай за мной, рыжий, - приказал он тихим голосом с нотками манерности.
- Куда это?! – взвился Куросаки. Еще не хватало, чтобы какой-то странный тип отдавал ему приказы!
- Господин Мугурума хочет посмотреть, каков ты в деле.
- А не пошел бы… - начал было Ичиго, намереваясь послать господина Мугуруму в далекие дебри, но вовремя остановился. Ведь там, куда они пойдут, может быть Гриммджо…
- Куда идти? – с горячностью спросил парень. Собеседник недоверчиво поглядел на него и скривился. Наверное, решил, что Ичиго псих или идиот.
- Идем, я покажу.
Они двинулись по темному коридору. Ичиго первым нарушил молчание и осторожно позвал:
- Эээ… Уважаемый…
Его спутник даже не обернулся. Куросаки почувствовал легкое раздражение: эти странные вайзарды вели себя словно короли. Вот же надменные сволочи!
- Милейший, я к вам обращаюсь! – грозно и громко произнес парень, недобро пялясь в спину своего провожатого.
- Чего ты орешь? – полуобернулся блондин.
- Скажите, а где господин Гриммджо? – Ичиго постарался придать своему голосу будничный интерес.
- Не волнуйся, - мужчина усмехнулся, обнажив ряд ровных мелких зубов. – Он будет там, куда мы идем.
Куросаки выдохнул и едва заметно улыбнулся, хотя в душе ему хотелось закричать «Ессс!».

***
Они пришли на небольшую живописную прогалину в лесу, где их уже поджидали Кенсей и Гриммджо. Джаггерджак невероятно похудел, лицо осунулось, обостряя его и без того резкие черты. Он был одет только в широкие хакама, торс его был почти полностью перевязан бинтами, на каких кое-где виднелись следы крови. Рядом с голубоглазым лежал какой-то плед.
«Выбросил, видимо», - подумал рыжий, смекнув, что принц все-таки не принял чрезмерно бережного отношения к себе.
«Значит, Кенсей обломился со своей заботой, чертов ублюдок. Так ему и надо!», - мысленно рыкнул юный медиум. Этот факт, несомненно, был ему приятен.
Ичиго был рад встрече и с трудом подавил в себе желание широко улыбнуться: принц бы явно не одобрил телячьих нежностей, хотя…
«Это он со мной этого не одобряет, а с ним, наверное, аки голубь», - обиженно подумал юноша. Негативные чувства отразились на его лице - к боссу он уже подошел с привычным насупленным выражением.
- Привет, - сухо бросил Ичиго, краем глаза наблюдая за Кенсеем, который расслабленно стоял в сторонке. – Как самочувствие?
- Здорово. Жить буду, - невыразительно ответил Гриммджо хриплым голосом. Он блеснул глазами и уже открыл рот, собираясь что-то добавить, но затем передумал. Обернулся, взмахнул рукой, подзывая к себе вайзарда:
- Кенсей, неси свою жопу сюда и учтиво поприветствуй своего гостя!
Мугурума наклонился и, сорвав травинку, прикусил ее белыми зубами. Затем пошел вразвалочку, снисходительно усмехаясь. Ичиго нервно сглотнул и сжал зубы: он боялся сорваться от злости.
- Кенсей Мугурума, рад знакомству, - блондин протянул руку в приветственном жесте.
- Ичиго Куросаки, взаимно, - сдержанно ответил юноша, подкрепляя свои слова рукопожатием. Внезапно он ощутил, что ладони предательски вспотели: наверное, из-за рассеянного взгляда Гриммджо, которым он одарил двух парней.
- Эй, чудик! – Гриммджо устало опустился на землю и привалился спиной к дереву. Видимо, раны все еще давали о себе знать. – Кенсей хочет посмотреть, как ты держишь удар и можешь ли достойно отвечать в бою. Короче, он хочет убедиться, что ты не хлюпик, понимаешь?
Куросаки слегка кивнул.
- Вон, на камне, лежит твоя железка, - принц махнул рукой в сторону, - возьми ее и докажи мне, что я не зря потратил на тебя столько времени.
Но Ичиго не торопился выполнять приказ босса. Он уставился себе под ноги и принялся носком сапога ковырять ни в чем неповинную кочку.
- Зачем ему убеждаться?
- Затем, дебил! – повысил голос Джаггерджак, подаваясь вперед. Однако он тут же поморщился и откинулся назад, упираясь спиной в древесный ствол. Прижал руку ко рту, сдерживая хриплый кашель, на пальцах показалась кровь.
- Ну-ну, - подскочил и засуетился около него Мугурума. Он извлек откуда-то кармана широких брюк носовой платок и, отведя руку от лица Гриммджо, принялся заботливо вытирать его губы. – Не надо так нервничать по пустякам. Можно же просто включить игнор и нацепить маску мудрого правителя.
Ичиго почувствовал, как у него начинают гореть щеки – так и хотелось долбануть в это светлое темечко, чтобы неповадно было услужливо расстилаться перед чужими наставниками.
- Да пошел ты! – Джаггерджак резко выхватил у него платок и со злостью бросил на землю. – Чего ты копошишься около меня, будто баба над младенцем? Я что, немощный инвалид? Отвали!
Ичиго обомлел, ожидая бурю. Нет, он, конечно, знал, что Джаггерджак та еще сука, но так ответить на заботу о себе – это явный перебор! На месте Мугурумы он бы дал нахальному вельможе приличную зуботычину, невзирая на состояния здоровья.
Однако Кенсей и ухом не повел: он широко улыбнулся, демонстрируя отменные зубы, и наклонился поближе к Гриммджо.
- Какой ты грубый и несговорчивый. Кричишь на меня при подчиненных, - он уперся ладонью в дерево, как раз за затылком принца.
– К счастью, в отличие от других, - Кенсей бросил многозначительный взгляд на Ичиго, - у меня есть универсальное средство, чтобы тебя заткнуть.
И с этими словами он впился поцелуем в губы принца. Гриммджо распахнул глаза и, промычав что-то, попытался оттолкнуть вайзарда от себя, но он был слишком слаб для этого.
- Ээээ… Вы чо, охерели?! – уронил Ичиго вместе со своей челюстью. Он впервые в жизни видел двух целующихся парней, и эта картинка повергла его в шок.
Очевидно, что Кенсей целоваться умел, потому как сопротивление принца постепенно сошло на нет. Рука, которой он пытался оттолкнуть от себя Мугуруму, плавно скользнула на затылок блондина, сжимая короткие волосы. Похоже, Джаггерджак втянулся, и ему доставляло это удовольствие!
- Прекратите немедленно, сволочи! – рявкнул Ичиго, отворачиваясь. Судя по звукам за его спиной, добродетельный призыв не возымел никакого действия. Мальчишка стоял, уткнувшись лицом в ладони, ощущая, как внизу его живота все наливается тяжестью, предвещая нехилый стояк.
Спустя несколько минут бесстыдные сволочи наконец оторвались друг от друга. Куросаки стоял, закрыв лицо руками: губы предательски дрожали от злости, а щеки горели алым. Он впервые в жизни ревновал столь сильно и остро, что это причиняло нестерпимую боль. Хотелось разорвать Мугуруму на мелкие клочки, испепелить, а пепел зарыть где-нибудь в чаще леса, деревьям на удобрение, экосистеме на радость.
- Эй, мальчик-девственник! Ты будешь драться или подрочишь за деревом? – издевательски окликнул его Кенсей. Это стало последней каплей. Не помня себя от ярости, Ичиго рванулся к лежащему на земле мечу и, схватив его, без предупреждения налетел на Кенсея. Тот едва успел вскинуть оружие для блока: катаны встретились с жалобным звоном, полетели искры. Отчаяние и злость придали Ичиго сил. Он атаковал так напористо и сильно, что стал теснить ошеломленного противника. В глазах юноши была кровавая пелена убийства, нестерпимо хотелось добраться до ненавистной беловолосой физиономии, чтобы одним мощным ударом раскроить череп.
Однако Мугурума быстро собрался. Ловко увернувшись от удара Ичиго, он треснул его цубой катаны в лоб. И в то время когда Куросаки отступил, зажимая рану рукой, вайзард вскинул оружие перед собой и воскликнул:
- Сдувай, Татикадзэ!
Тотчас же мощнейший поток реацу окутал мускулистую фигуру Мугурумы. Его духовная сила сияла ослепительным голубым светом. Катана уменьшилась до размеров танто, а цуба приобрела черный цвет. Кенсей усмехнулся и поудобнее перехватил кинжал в руке.
- Поиграем, малыш? – язвительность его тона больно полоснула по самолюбию Ичиго.
Издав вопль ярости, Куросаки бросился в атаку, но тут же был остановлен потоком реацу, которая отбросила его шагов на десять назад. Ичиго упал в колючий кустарник, больно оцарапав лицо и руки. Такой отпор несколько остудил его пыл. Он поднялся на ноги и застыл на месте, утирая с лица кровь.
- Что ты сделал? – крикнул он хриплым, каркающим голосом.
- Дал тебе по жопе. Ты такой тупой, что не понял? – ответил Мугурума со смехом.
«Сволочь», - подумал Ичиго, крепче сжимая рукоять меча. Его взгляд случайно упал на Гриммджо, который стоял около дерева, взирая на происходящее с ироничной улыбкой.
«И он туда же. Смеется, издевается. Как же вы меня все достали!».
Ичиго почувствовал, как на него накатывает тьма, захватывая сознание и унося прочь все разумные мысли…
Тьма. Боль. Отчаяние. Ичиго будто плавал в океане, среди бушующих волн безо всякой надежды на спасение. Ему слышался голос, такой противный, дребезжащий с острыми металлическими нотами. Голос был повсюду. Снаружи и изнутри. Он забирался в сознания, подчиняя и властвуя. Подавлял волю и разум, доминируя полностью. И вдруг среди всего этого хаоса прозвучало одно единственное, тихое:
- Ичиго, ну же приди в себя.
И весь морок пропал разом, исчез и развеялся будто дым. Ичиго распахнул глаза и увидел над собой встревоженное лицо наставника. Гриммджо сузил глаза, увидев, что Ичиго приходит в себя и прошипел:
- Ты что творишь, скотина? – размахнулся и отвесил ученику несильную оплеуху. И тут же зажал рот рукой, борясь с новым приступом кашля.
- Тише, тише, - подскочил к нему вездесущий Мугурума. Ичиго сдавленно охнул, разглядев внешний вид своего противника: тот был весь испачкан кровью и грязью. Одежда вайзарда превратилась в жалкие лохмотья. Заметив реакцию Ичиго, Кенсей криво усмехнулся и сплюнул кровью.
- А ты ничего, малыш!
***
Ичиго зашел в комнату, которую выделили специально для него и Гриммджо, как удалось выяснить юному медиуму. Почему-то от этого на душе стало как-то проще и спокойнее. Если принц не будет ночевать с этим треклятым Кенсеем, то все не так уж и плохо, если цепляться за нитку. А Ичиго очень хотел за нее зацепиться, поскольку никак не хотел верить ни написанному в книге, ни увиденному своими глазами. И дело вовсе не в том, что это могло вызывать какое-то отвращение, нет, такого не было. Здесь что-то другое… То, от чего сердце бьется быстрее, а ненависть закипает в крови, требуя выхода. И хотелось все выместить на пепельноволосом медиуме, который смеет так себя вести…с Гриммджо. При Ичиго. Нельзя. Он не имеет права. Потому, что принц ему не принадлежит. Потому, что все у них осталось позади. Оно просто должно там остаться. Потому, что при одной мысли о том, что Гриммджо будет целовать кого-то, обнимать, спать с ним, на душе становилось так гадко, что хотелось лезть на стену и волком выть. Куросаки долго мучил себя разными догадками и предположениями, но в итоге принял решение дождаться самого Гриммджо и расспросить у него все напрямую… «Главное, не краснеть и быть посмелее», - подвел итог рыжик и стал изучать потолок, ожидая возвращения аристократа.
Но так и не дождался…
***
- Два идиота, - хмуро произнес Гриммджо, сложив руки на груди,- Это же надо было додуматься…
- Да ладно тебе, котенок, - Кенсей улыбнулся, обнимая принца со спины. Тот напрягся, отстранился. Они сидели на крыше казематов, посреди огромного леса. Раньше в этом месте заключали особо опасных преступников, но после дворцового переворота Айзен освободил всех тамошних заключенных и приказал вообще закрыть эту тюрьму. Через какое-то время тут нашли прибежище вайзарды. Стоит упомянуть и о них. В помощи принц получил отказ - медиумы решили сохранить военный нейтралитет, поскольку ни одна сторона, ни вторая ничего хорошего им не сделали, а лишний раз вмешиваться в войну, сами понимаете, дело весьма глупое. После неудачных переговоров Гриммджо ни с кем из той братии, кроме Мугурумы, не пересекался, да и не особо ему хотелось. Радовало хотя бы то, что они соизволили взять под свое крыло Куросаки и обучить его уже, как следует. Самому Джаггерджаку было разрешено зализать раны в штаб-квартире, а потом уматывать восвояси. На эту Секста даже не волновался, ему только на руку скорейшее возвращение домой.
Негодовал, а точнее диву давался, он по другой причине. Ну, вот как хватило у этих двоих ума начать всерьез драться на этой тренировке? Нет, понятно, что надо было испытать силы мальчика, но не до такой же степени! И ведь этот рыжий недопырок первый вспетушился, начал бить с явным намерением прибить Мугуруму окончательно и бесповоротно. А эта белобрысая детина вызов принял, по всей видимости, решив выжать из ученика принца все соки. Не вмешайся бы вовремя сам Гриммджо, так бы и убили друг друга. Причем, инициатива была явно не на стороне Ичиго. Да, Гриммджо отчасти признавал, что поцелуй был не к месту (но по большей части ему было откровенно насрать), но зачем же так злиться? Кто бы мог подумать, что Куросаки до такой степени гомофоб…
А сейчас один из них мирно спал в предоставленной на то комнате, а второй с довольной мордой провоцировал Гриммджо на новые приступы агрессии…
- Я не котенок, - огрызнулся принц. – Хватит! Мы уже не дети.
- Перестань, Гриммджо, - промурлыкал беловолосый медиум и развернул к себе хмурого правителя. - С каких пор ты такой придирчивый?
- С тех самых, как погиб мой отец и якобы умер ты,- он отстранился, вздохнув. Внутри принца творилось что-то необъяснимое, и он искренне не понимал, чем же это вызвано. Голубоглазый очень скучал по Кенсею, тосковал, часто вспоминая те счастливые минуты, когда они были вместе. Чего уж говорить, в какой-то момент он попросту смирился со смертью возлюбленного…
И вот сейчас, когда все эти мысли о его гибели, тоска и боль развеялись стоящим перед ним, живым и невредимым, Кенсеем, то все как-то надломилось. Совершенно неожиданно, разом. Этот человек был таким близким, но в то же время совсем чужим, и прикосновения его по-прежнему вызывали дрожь, но уже отнюдь не трепетную, иную. Гриммджо чувствовал, что между ним и Мугурумой возникала стена каждый раз, когда переступалась условно установленная грань.
- Я же объяснял тебе, что…
- Я знаю, - Гриммджо перебил его, вновь мягко пресекая попытку себя обнять. - И я очень рад, что ты жив… Но что-то мешает, понимаешь? Я не могу сделать все так, как раньше.
- Но мы постараемся, - печально улыбнувшись, Кенсей, провел пальцами по щеке принца, мазнул по сжатым в узкую полоску губам, таким мягким, вопреки нраву хозяина. - Обещаю, я помогу тебе… Больше никогда тебя не оставлю, слышишь?
Молчание нависло над ними прозрачным туманом, обрекая одного из них на мучительные догадки и даруя второму немного времени поставить все точки над «i» и принять то решение, которое ему действительно ближе к сердцу. Так продолжалось долгие несколько секунд, которые стали каким-то предзнаменованием… Кенсей понял все первым. Ведь если Гриммджо не ответил сразу, значит, он сомневается, а столь долгое молчание стало более, чем самым красноречивым ответом.
- Кенсей… - выдохнул принц наконец . - Я не хочу тебя обманывать… Поэтому скажу прямо. Я не могу испытывать любви.

* «Надо, надо сыпать соль на раны, чтоб лучше помнить, пусть они болят.» Фраза Владимира Высоцкого