Ну, я попробую.

[Erich Krieg]

Название: Записки Пантеры
Автор: Erich Krieg
Фэндом: Bleach
Дисклеймер: Не претендую
Рейтинг: PG-13
Персонажи: Гриммджо, Ичиго, Орихимэ
Предупреждение: АУ, вполне вероятно, что ООС, но я честно старался
От автора: Я новичок в этом деле, писательского таланта не имею, но надеюсь, что кто-нибудь оценит.

Записки Пантеры

Записки Пантеры

Говорят, что мы не такие, как все. Говорят, что мы не люди, животные. Если так рассуждать, в чем-то они и правы. На свете нет более чудовищного, что делаю я. На свете нет более бессмысленного и прекрасного, что делаем мы. Меня зовут Гримм Джагер, но для своих я Пантера. Я немецкий солдат, дослужившийся до обер-лейтенанта, но когда-то я был простым рядовым в «Пантере», с тех пор и осталось за мной это прозвище, хотя многие уверены, что дело не в танке. Видите ли, меня считают самым агрессивным парнем во всем моем окружении. Меня это не тревожит, но руководство предпочитает более спокойных в рядах офицеров. Мне приходится сдерживать свой норов.
Точнее – приходилось. Я нашел себе место надзирателя в одном из лагерей (не вижу смысла говорить здесь его название), и прекрасно себя ощущаю. Я не жестокий, как вам могло показаться. Я человек своих взглядов, и если уж здесь нахожусь, то буду выполнять свою работу, каждому – свое, не так ли?
Однако, что-то пошло не так в моей выверенной по шагу жизни. И во всем виноваты эти двое: мальчишка и девчонка. Оба рыжие. Оба упрямые. Я не люблю, когда мне перечат. А может быть мы просто не привыкли к сопротивлению, нас учили, что мы победители, а победителям не сопротивляются. Но нам врали.
23 января 1943. Ранее утро. Задача на сегодня проверить груз, пришедший по железной дороге. Десять вагонов, наполненных деревянными ящиками, внешне напоминающими гробы. Записать это все медикаментами и отправить начальству. Я стоял перед зеркалом и держал бритву – нехорошо командованию появляться с щетиной: внешний вид – наша визитная карточка и знак отличия от всех людей на этой планете. Голова забита ворохом дел, но все вскоре разложится по полочкам, у нас хорошая память тоже вроде знака отличия.
Первым делом я иду на построение. Люди – живая сила, созданная фюрером на благо будущего мира, а силу надо использовать. Некоторые считают, что силу эту надо экономить, я же уверен в том, что этой силы у нас приличное количество, и ее надо использовать по максимуму. Моя прямая обязанность состоит в том, чтобы грамотно распределять людей, дабы увеличить эффект. Я прохожусь мимо шеренги людей. Слишком слабый. Он уже ни на что не сгодится, щуплый, дохлый, еле волочит ноги, куда ему работать, если он вес собственного тела не поднимает. Указываю на него стеком. Команда кивает, пара солдат направляется к этому чахлому, тот сопротивляется, но я на него не смотрю. Это моя работа.
26 января 1943. Около полудня привозят новых заключенных. Я смотрю на новоприбывших и распределяю их по баракам. Одни пойдут работать на каменоломне, других поставим на швейную фабрику. Я вижу этих двух подростков. Они абсолютно разные, сразу можно заметить, что они не родственники и даже толком не знакомы. Скорее всего, мальчишка взял эту рыжеволосую плаксу под крыло. Что ж, девица продержится недели три, может быть четыре, но не более, а там можно будет пустить ее в расход. Но пацан… С этого паренька выжать можно много, он силен, хорошо сложен, здоров.
Заметив, что я их разглядываю, девчонка подняла взгляд и смотрела на меня. В бок меня ткнул сослуживец по фамилии Кайсен. Максвелл Кайсен. Тот самый Кайсен, который добавляет какую-то траву в папиросы и предлагает всему составу. Хороший парень. Позор всего Рейха. Он тычет меня локтем в бок секунд пятнадцать, пока я не поворачиваюсь к нему, и мерзко так подмигивает. Я понимаю, на что он намекает, и мне это не нравится. Дисциплина, сожалению, (или к счастью?) не моя лучшая сторона, но связываться с такими тараканами, как Кайсен, желания у меня нет. Отворачиваюсь с мыслью о том, что надо приглядеть за девчонкой. И натыкаюсь на еще один взгляд.
Он пристально сверлит меня глазами, этот рыжий ублюдок. Он сверлит меня своими проклятыми янтарными глазами так, словно имеет на это право. Нас учили, что мы победители. А на победителей никто не имеет права так смотреть. А уж тем более – на меня. Я бы мог дернуть его за руку, вытащить из колонны смертников, избить за этот непокорны взгляд до полусмерти, избивать каждый день, пока его взгляд не станет пустым и бессмысленным. Но где-то на краю разума я понимал, что он умрет с этими искрами превосходства в его глазах. Этот маленький непокорный ублюдок заставил бы своим взглядом трястись самого фюрера. И мне он понравился, этот маленький рыжий засранец. Впервые я увидел в этом мясе человека. Это был поворот для меня.
27 января 1943. Вечер. Проверяю вереницу заключенных. Кое-кто из них раненый, кое-кто из них совсем без сил, наутро кто-то из них отправится в печи, кто-то – в газовые камеры, в шутку именуемые Кайсеном Смертельным Душем или Счастливым Кроликом. Он считает это забавным, а я считаю это рутиной. У нас у каждого свое место. Мое место здесь, а их – там. Прохожу мимо двух знакомых лиц. Единственные лица, которые я запомнил среди всей массы. Отметил про себя, что ни снова стоят вместе, а это удивительное дело. А вслух велел рыжему выйти из строя. Ждал. Он не шевелился и смотрел мне в глаза, начиная меня раздражать. Я повторил приказ. Девчонка коснулась руки рыжего, но тот ее не слышал и не видел. На серой площадке перед бараками были только мы двое.
30 января 1943. Погода выдалась скверная. Метель с утра испортила настроение всему составу, отчего страдали заключенные. Вечером я проходил мимо комнаты Кайсена и услышал сдавленный крик. В голове сразу вспыхнул образ рыжеволосой девчонки. Дверь оказалась хлипкой. Я не подумал о том, что после этого меня ожидают проблемы и отчет перед руководством за порчу имущества. Я не думал о том, что надо спасать эту девочку. Я просто нашел повод устроить Кайсену взбучку. Девчонка жалась к стене. На ее лице был синяк. Кайсену было несладко.
01 февраля 1943. Девчонка убирает мою комнату. Сам не знаю, как так получилось, но после воплей этого никчемного солдатика с глупыми идеями и мерзкими потребностями я решил проявить себя хозяином положения. И приказал приставить девчонку ко мне лично. Пусть думают, что хотят: любовница, рабыня… Лично мне до нее дела нет. Мой разум занят упыренком. Я мысленно улыбаюсь, представляя, как он испугался, не увидев свою подружку в общей шеренге. Пусть боится, я хочу увидеть страх в его глазах.
02 февраля 1943. Этот нахаленок не сдается. Он молча сносит все побои и унижения, работает за троих и помогает немощным экономить силы. Благородно, но глупо. Когда я вновь решал проблему с выбывшими из строя заключенными, мой взгляд снова наткнулся на эти два упрямых янтаря. Поэтично, но никак иначе я назвать глаза парня не могу. И в них нет ни капли страха. В них нет боли, нет страданий. В этих глазах есть только одно – чертово упрямство. Я невольно улыбнулся, но вышло криво, не знаю, что он подумал обо мне, но я произвел впечатление на этого рыжего дьявола. Он слегка вскинул брови, выдавая в себе ребенка. Ребенка! Его бы в наши ряды, да ему б цены не было.
07 февраля 1943. Я не могу спать. Это лицо стоит перед глазами. Чертова девчонка всхлипывает на своей постели. Она не знает, что я не сплю, иначе бы она немедленно прекратила, чтоб не показывать себя слабой. Даже она умеет быть сильной перед лицом опасности. Ни разу не видел ее плачущей, кроме того дня, когда я хорошенько всыпал мелкой крысе. Этот паренек меня злит. Но больше всего меня злит тот факт, что я восхищаюсь им. Самому себе признаться трудно, даже самому себе, но правда она и в темноте не меркнет, кажется так сказал кто-то из великих. Сила его духа поражает. Среди наших солдат таких считанные единицы. Именно по этой причине мы и проиграем войну. Мыслями на этот счет я ни с кем делиться не собираюсь, но остаюсь при своем мнении: армия трусов и самоуверенных идиотов не способна соперничать с армией сильных духом людей. Именно поэтому меня злит этот рыжий – он олицетворяет поражение. Нас учили, что мы победители, а победители не проигрывают.
14 февраля 1943. Случилась неприятность. В стычке с обезумевшими заключенными я потерял руку. Нет, не так. Почти потерял руку после стычки. Командование распорядилось таким образом, чтобы наказать меня за подстрекательство к бунту. Это их право. Я же был там и видел все своими глазами. Это был мой оппонент, который решил поднять боевой дух собратьев по несчастью. А моей целью было показать ему, что здесь нет надежды. Я позволил взбунтовавшимся напасть на нас, даже не стрелял. Мы не сопротивлялись до определенного момента, когда несчастные почти убежали с территории лагеря, когда они почувствовали вкус свободы, мы открыли огонь им в спины и спустили собак. Запах крови заставил животных бежать с удвоенной скоростью. Они жаждали нагнать и разорвать своих жертв. Среди них был и рыжий, и девчонка, но по ним я запретил открывать огонь. Эти двое должны были видеть все, видеть ужас в глазах этих беглецов. Свобода была так близка, а смерть ждала в паре шагов от нее. Ужасная смерть.
Проходя мимо рыжей парочки, я бросил самодовольный взгляд на мальчишку. Я ожидал, что он набросится на меня с кулаками, ожидал, что он будет обвинять меня, но этот сукин сын не сдался. Он лишь упрямо смотрел на меня. Девчонка рядом с ним дрожала.
22 февраля 1943. Я очень не люблю быть обязанным кому-то. Но этой рыжей дуре было все равно. Увидев мое ранение, не совместимое с функционированием конечности, она всплеснула руками и попросила меня принести ей необходимое. Я смотрел на нее с минуту, она сжалась вся, но не сдвинулась с места, продолжая умоляюще смотреть. Я развернулся и приказал принести все, что она попросила. Через час моя рука была в полном покое. Не могу сказать ничего конкретного, но боль стала не такой сумасшедшей и перестала меня раздражать. Девчонка сунулась было спросить, как я себя чувствую, но я гаркнул на нее, чтобы убиралась. До утра я ее не видел.
06 марта 1943. У пацана проблемы. Неудивительно, что прихвостни Кайсена полезли на мою территорию. Рыжий не привык к нечестной игре, а им это раз плюнуть. Люди мерзки по своей природе, если власть для них что-то значит. В общих чертах: эти недоноски решили использовать детей, чтобы добиться своего. И рыжий умолял их на коленях, забавляя тем самым. Одного эти глупцы не учли – в глазах этого парня по-прежнему горел непокорный огонь. Но мне не нравилось, что мою добычу дергают за хвост. Драку больше мне не простят, придется действовать иначе.
09 марта 1943. До рассвета. Девка даже дышать боится, она идет за мной тихой поступью. Не могу сказать, что это меня не позабавило – у нее был шанс огреть меня чем-то тяжелым и выпустить половину лагеря. Но она молчала и покорно шла за мной. Мне повезло: парень спал в бараке ближе всех к двери – глубже в сарае было тепло, но он считал себя сильным и спал перед огромными щелями. Это сыграло нам на руку. Я схватил его и резко зажал рот, он не брыкался и не сопротивлялся, лишь удивленно посмотрел на меня, вскинув брови, как в прошлый раз. Я не собирался ничего ему втолковывать, тем более – здесь. Сил у меня, в отличие от него, было прилично, поэтому я дотащил ненавистного упыренка до ограждения. Смена караула займет около минуты, а на пост выходит Клёге – Человек Язык. Уж его-то я точно смогу отвлечь. Через минуту эти двое стояли за колючей проволокой, парень обернулся и впервые подал голос. Он спросил, зачем мне это нужно – рисковать жизнью, отпуская никчемных заключенных. На что я широко улыбнулся и ответил, что он псих, если думает, что я отпускаю их. Я всего лишь даю им время, чтобы они отбежали далеко от этого рассадника насекомых, чтобы никто уже не смог их достать, кроме меня. Парень смотрел на меня недолго, потом медленно кивнул. Глаза по-прежнему гордые и упрямые. Он все понял и был готов к встрече. Ему тоже не хотелось принимать подачки, в этом мы похожи.
Я стоял и впервые болтал с Клёге. Этот кретин настолько обрадовался, что Гримм Джагер уделил ему свое личное время, что забыл смотреть по сторонам. Оно и к лучшему. Я курил до самого рассвета и не оборачивался.
13 июня 1946. Не могу сказать, что жизнь моя идет гладко, но рутина убила бы меня в два щелчка. Я не собирался погибать, пока не столкнусь с рыжим мальчишкой, но судьба развлекается по-своему. Война закончилась, а мы так и не встретились. Удивительное дело: у меня и по сей день есть непоколебимая уверенность, что этот рыжий ублюдок жив. Что с ним эта рыженькая дурочка. От нее на память мне осталась здоровая рука со шрамом. Уже сейчас я оглядываюсь назад и понимаю, что это была не моя война. В ней не было ни чести, ни смысла. У пантер, знаете ли, свой кодекс чести. Иногда я рад, что сделал что-то хорошее, но не хочу признаваться в этом, иногда я злюсь на себя, что упустил их обоих, и тут встает вопрос: почему? Я уверяю себя в том, что упустил добычу, а что-то внутри шепчет, что я упустил своих. Я не корю себя за содеянное в лагере, я не тот человек, чтобы жалеть о прошлых грехах. Я втайне рад одному, что дал возможность уйти тем, кто был этого действительно достоин. Нас учили, что мы победители, а победителей не судят. Но нам врали. Мы проиграли, и слава Богу.

Гримм Джагер.

Благодарю за терпение.

@темы: фанфики, Гриммджо

---

[[ilan]]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Хочешь быть модератером?

[Yamaneko-chan]

На днях внезапни вспомнила о Дайри, которым не пользуюсьуже 3 с половиной года и очень удивилась что это сообщество все еще как-то дышит.
К чему собственно вопрос: если кому-то из вас интересно продолжить с этим сообществом в собственном стиле учитывая что я тут вообще никогда не присутствую, то я вам его готова завещать, только дайте знать.

---

[[ilan]]

Название: Дай списать
Автор: Ультима
Фандом: Bleach
Рейтинг: G
Пейринг: Гриммджо/Орихиме
Жанр: гет, повседневность, AU, немного юмора, артфик
Размер: пока мини, а там посмотрим
Дисклеймер: Герои Кубо
Размещение: только с разрешения
Предупреждения: ООС, автор нуждается в бете
Содержание: вдохновился артом -

тыц

читать

- Иноуе, ты писала конспект на прошлой лекции? - Перед Орихиме, оседлав стул, уселся ее одногруппник.
Драный джинсовый прикид, панковские голубые волосы торчком, серьга в ухе, напульсники с шипами и терпкий запах вчерашнего перегара. Да, это он - раздолбай и прогульщик, Гриммджо Джаггерджак, которого учителя в лицо узнавали только из-за яркой внешности. Девушка кивнула.
- Дай списать, - широкая ухмылка косо вытянулась на лице одногруппника.
Орихиме не умела отказывать в таких мелочах, но очень хотелось. Этот парень просто достал ее, постоянно что-то списывал, что-то спрашивал, и вообще раздражал своим нежеланием учиться.
"Что он вообще забыл в университете, если ему только тусовки подавай?" - порой возмущалась Орихиме.
- Нет, Гриммджо, я не дам тебе списать, - набрав воздуха в грудь, смело отказала Иноуе. Для пущей важности еще и взяла тетрадь в руки, крепко прижав к себе.
- Чего?! - Джаггерджак возвысился грозной тучей над умницей, - Это еще почему?!
- Потому что надо учиться, а не... - запас смелости растерялся по дороге, Орихиме вжала голову в плечи и пугливо глянула на Гриммджо. Тот оскалился, оперевшись кулаками в ее парту, - ... не ... ерундой... заниматься?..
- Дай сюда, - Джаггерджак силой вырвал тетрадку из рук Иноуе, - зубрилка хренова, - и ушел на свое место. Открыл вчерашний конспект и взялся переписывать к себе.
Орихиме опустила глаза, готовая заплакать в любую секунду. Теребила край своего свитера и мысленно ругалась на "этого мужлана и грубияна". И корила себя за безвольность и неспособность один раз крепко и надолго послать Джаггерджака на одну из четырех сторон, чтобы он еще пару деньков выбирал в какую бы из них ему отправиться.
Через десять минут тетрадка Орихиме хлопнулась на ее парту. Иноуе подняла глаза. Гриммджо весело подмигнул ей и вышел из класса.
Сердце екнуло и Иноуе невольно зарумянилась. Наверное, безволие - не единственная причина лояльности к этому хулигану, - мысленно отметила Орихиме, чуть заметно улыбнувшись.

"Ну вот, совсем не слежу за временем, уже так темно, а мне еще в магазин за продуктами нужно зайти!" - мысленно сокрушалась Орихиме, спеша домой, - "В другой раз не буду так долго сидеть у Тацуки-чан!" - пообещала она себе, заворачивая за угол.
Откуда-то слева слышались крики и злорадный смех. А еще удары. Бьют кого-то? Орихиме не могла пройти мимо такого безобразия. Пройдя чуть дальше, она узрела уличную драку. Четверо крепких ребят кого-то прижали к стене и грозили битой. Загнанный в тупик все еще отбивался, размахивал кулаками, пытался кого-то пнуть, за что получал битой по рукам, закрывая голову и корпус.
- Ну что, ты уже не такой крутой? - гоготал один из напавших.
- Что вы делаете? - встряла Орихиме. - Немедленно прекратите.
Здоровяки расступились, удивленно глядя на смелую (или глупую?) девчонку. В пострадавшем Иноуе с ужасом узнала Гриммджо. Она даже расстерялась на минуту.
- Чего тебе, рыжая? - покачивая битой, спросил лысый качок в кожанке.
- Дойки ничего так, - добавил другой, низкий и квадратный, как тумбочка. - Малышка, не хочешь прогуляться с нами?
- Немедленно отпустите его! - потребовала Орихиме.
Громилы рассмеялись.
- Да забей ты на этого хлюпика, айда с нами, мы тебя вином угостим, а? - огромные лапищи потянулись к девушке, она уже тысячу раз пожалела, что влезла. И тут тяжелый удар кирпичом прилетел в лысую голову.
Пока качки отвлеклись на упавшего в безсознанку товарища, Гриммджо рявкнул:
- Беги, дура! - и, выскочив из-за спин своих обидчиков, схватил Иноуе за руку и рванул прочь из переулка, увлекая за собой одногруппницу.

Орихиме переводила дыхание, глядя на согнувшегося пополам Гриммджо. Кажется, эта пробежка окончательно его добила. Оперевшись руками себе на колени, Джаггерджак пытался отдышаться, и так жалко хрипел при каждом вдохе, что у Иноуе сердце защемило. Ее взгляд невольно упал на локти Джаггерджака, на которых уже чернели свежие синяки, перевела взор на его лицо - разбитый нос и губы, назревший синяк на скуле.
- Гриммджо? - неуверенно заговорила Орихиме.
- Ну чего? - раздраженно отозвался Джаггерджак.
Иноуе собиралась с мыслями, потом решилась:
- Проводи меня до дома, а то мне теперь одной идти страшно.

Делать нечего, пришлось проводить девушку. Они прощались у двери, когда Орихиме попросила Гриммджо заглянуть к ней:
- Я не могу тебя отпустить в таком состоянии, позволь тебя немножко подлечить, - объяснила Иноуе. Джаггерджак усмехнулся, но решил зайти.
Орихиме расстаралась во всю: обработала раны и ссадины, смазала ушибы и синяки мазью, снимающей отеки, даже забинтовала Гриммджо руки и торс, который, к слову, тоже оказался весь в синяках. Пока Иноуе обматывала бинтами мускулистое тело Гриммджо, старательно краснела и отводила глаза.
- Тебя могли покалечить, - заметил Гриммджо мрачно, - Зачем вообще полезла?
- Можешь не благодарить, - улыбнулась Орихиме.
- Да кто тебя благодарит, дура?! - мгновенно вспыхнул Гриммджо, - Тебя убить могли или изнасиловать! Ты вообще слушаешь меня?!
Иноуе кивнула, не убирая милой улыбки с лица.
- Тц! - Джаггерджак отвернул лицо.
- Хочешь чаю? - предложила Иноуе.
- Дура...
- С пирогом, - добавила Орихиме.
- С чем пирог? - тут же заинтересовался Джаггерджак.
- С вишней и лососем, - ответ девушки заставил одногруппника позеленеть. - Очень вкусно, хочешь попробовать?
- Нет, спасибо.
- Да не благодари, - отмахнулась Иноуе.
- Я и не!.. Ты че, издеваешься надо мной? - Гриммджо прищурился, уставившись на рыжую. Орихиме помотала головой. - Ну давай свой чай.
- С пирогом?
- В жопу пирог! Просто чай.

Они молча пили горячий зеленый чай с мятой. Аромат его заполнил всю комнату, дразнил нюх, бодрил и дарил какой-то приятный уют.
- Ты это... писала сегодня лекцию?
- Писала, - Орихиме нахмурилась, строго глянув на Гриммджо.
Тот усмехнулся, приподняв брови:
- А мне напишешь? - и продемонстрировал больную руку.
- Ну знаешь!.. - от такой наглости Орихиме даже пирог уронила обратно на тарелку. Посмотрела на нахала, в его задорные глаза, на его широкую улыбку, вздохнула, - Ну ладно, но только в этот раз...

@темы: фанфики, Гриммджо&Орихиме

---

[[ilan]]

Название: Партнер
Автор: Ультима
Бета: Господин Монстр
Гамма: Лютый зверь
Фандом: Bleach
Категория/Рейтинг: G
Жанр: АУ, артфик, юмор, ангст, экшн
Персонажи: Гриммджо, Ичиго, Гин
Статус: пишется
Предупреждение: ООС
Содержание:

написано к картинке

Глава 1. Я не люблю апельсины

- Здравствуйте, - Куросаки Ичиго подошел к медсестре из регистратуры - Я пришел к пациенту из палаты 402b.
- 402b? - переспросила молоденькая медсестра и, поискав что-то среди бумаг, грустно вздохнула, - А-а, пациент без руки...
- Без руки? - переспросил Ичиго, - Но вроде... он лишился не всей руки, а только кисти.
- Да, - кивнула девушка, - Но пошло заражение, и доктор вынес решение ампутировать руку, пока гангрена не распространилась дальше, - медсестра одарила сменившегося с лица Куросаки взглядом, полным сочувствия, и уткнулась в бумаги, - Кем вы являетесь пациенту?
- Друг, - соврал Куросаки, - Куросаки Ичиго, - сестра записывала, а он крепче сжимал ручки пакета, с которым пришел. В нем лежали два апельсина, яблоко и пачка сока. "Не достаточно для извинения перед человеком, лишившимся из-за тебя руки".

На четвертом этаже размещали больных с серьезными травмами, требующими особого внимания. В тишине коридоров особенно громко звучали осторожные шаги Куросаки. Он старался не шуметь, чтобы не потревожить пациентов, но ему все казалось, что пакет неприлично громко шуршит при ходьбе.
Воздух был пропитан запахом лекарств. Проходя мимо некоторых палат можно было услышать тихое пиканье аппаратов. Медсестра, провожавшая Ичиго, толкнула дверь в палату 402b.
В маленьком помещении рядом с кроватью стоял громоздкий белый аппарат с двумя мониторами, каждый из которых показывал диаграммы. Одна явно показывала пульс, что изображала вторая Ичиго не понял. Из окна на кровать лился теплый предзакатный свет солнца. Одинокий кактус купался в его лучах. Взгляд Ичиго задержался на таблетках, немым укором лежащих на прикроватном столике.
На кровати лежал тот самый странный парень с голубыми волосами, которого Куросаки принес сюда пару дней назад. Приблизившись к нему, Ичиго заметил, что даже во сне у него остается беспокойное выражение лица. Он стал в разы бледнее со времени их последней встречи. На пробитом виске - повязка, торс полностью перебинтован, левой руки теперь совсем не было, а правая лежала у него на животе. От нее и от груди отходили белые длинные проводки к прибору. Медсестра пообещала заглянуть позже и покинула палату.
"Из-за меня этот парень пострадал, - мысленно корил себя Куросаки, - Почему же чудовище, пришедшее за мной, вдруг переключилось на него? Ему не стоило встревать, нужно было спасаться. Но если бы не он, я бы не смог одолеть этого демона..."
Ичиго заметил, пострадавший парень завозился под одеялом, которым был укрыт.
- Что?.. - Но нет... Куросаки только сейчас понял, что шевелился маленький комочек, пристроившийся к боку пациента. Протянув руку, Ичиго осторожно приоткрыл одеяло, заглянув внутрь - А ты еще кто такой?! - удивленно воскликнул он.
На свет божий показалось странное существо. Маленький человечек ростом с ребенка лет пяти с лисьими ушками и хвостиком. Белые, как снег, волосы, прищуренные глазки, недовольное выражение лица и белый костюмчик. Кицунэ?!
- Ты еще кто такой? - эхом отозвался человечек тонким голоском и потер маленьким кулачком глаз, - Что тебе здесь надо?
- Я... - Ичиго растерялся, - Принес... тут... - он положил пакет с фруктами на тумбочку возле кровати.
- Что это? - любопытное существо приземлилось возле пакета и сунуло мордашку внутрь, - Апельсины? Я не люблю апельсины.
- Они не тебе, - сердито заметил Куросаки. Махнув рыжим ушком, странный человечек посмотрел своими прищуренными глазками на Ичиго.
- Гриммджо тоже не любит апельсины, - капризно отвечал кицунэ. - А почему яблоко только одно? - схватив яркий красный плод, он откусил от яблока приличный кусок.
- Эй, ты! - возмутился было Ичиго, но заметил, что парень, лежавший до сего момента безучастно, вдруг открыл глаза. Пристальный взгляд упал на Куросаки. Тот невольно сглотнул, - Привет, как ты? - неуверенно спросил он.
- Гриммджо! - тут же позабыв про яблоко, кицунэ бросился к парню, снова перескочив на кровать. Тот, кого назвали Гриммджо, медленно поднял уцелевшую руку и погладил странное существо по голове. Куросаки готов был поклясться, что слышал, как этот мелкий довольно замурлыкал, - Как самочувствие? - сделав грустную мордочку, спросил белоголовый.
- Все отлично, - прохрипел Гриммджо в ответ и слабо улыбнулся. Пристальный взгляд ярких лазурных глаз снова задержался на Ичиго - А ты... тот парень?...
- Куросаки Ичиго, - поспешил представиться Куросаки. - Я пришел сказать тебе спасибо. Без тебя я бы не выбрался оттуда живым... И мне очень жаль, что с тобой так получилось.
- Ему жаль! - пискнул возмущенно кицунэ - Да из-за тебя мой подопечный!..
- Гин. - тихо прервал Гриммджо - Не шуми.
Мелкий насупился, но промолчал.
- Подопечный? - уточнил Ичиго удивленно.
- Это мой зверек, - улыбнувшись, хмыкнул Гриммджо - Его зовут Гин.
- Впервые таких вижу, - признался Куросаки.
- Он мой талисман, - гордо добавил Гриммджо, - Да, Гин? - кицунэ перестал дуться и покивал. Рыжие ушки потешно болтались в такт киванию. Ичиго невольно хихикнул, но поймав удивленный взгляд Гриммджо, тут же переключился на другую тему:
- Я принес тебе гостинцев, - начал он, - Но твой зверек сказал, что ты не любишь апельсины.
Гриммджо хмыкнул и уставился на окно. Ичиго молчал, чувствуя неловкость. Аппарат тихонько пикал. За дверью пару раз послышались тихие шаги.
- Можешь открыть окно? - попросил Гриммджо.
Куросаки кивнул и подошел к проему. Гин, вскочивший на подоконник, оказался шустрее.
- Я открою! - пискнул кицунэ и отворил створку окна. В палату ворвался десяток новых звуков: шум машин, велосипедные звонки, голоса людей, пение птиц, шелест ветра, - Мммм, дождь собирается? - принюхавшись к запахам с улицы, задумчиво протянул Гин.
- Как ты оказался рядом со мной в ту ночь? Почему не убежал? И кто ты такой вообще? - вдруг решился спросить Ичиго, повернувшись к своему спасителю.
- Случайно, - коротко ответил ему Гриммджо.
Ичиго сжал кулаки.
"Он что, только первый вопрос услышал?!" Видя раздражение Куросаки, пострадавший усмехнулся.
- Гриммджо Джаггерджак, - прозвучало через секунду, - я охотник.
- Охотник? - сам не понимая, зачем, переспросил Ичиго, - Я слышал об охотниках... - пробормотал он, - Они выслеживают различных монстров и демонов, срезают у них рога, вырывают клыки, глаза, органы, отнимают артефакты.... все, что ценится на черном рынке. Так ты один из них?
- Да, - оскалился Гриммджо в усмешке. - Презираешь меня?
- То, чем ты занимаешься, мне не нравится, - согласился Куросаки - Делать деньги на таких вещах, когда сотни людей нуждаются в защите от этих чудовищ!.. Но ты спас меня. Я удивлен. Теперь даже еще больше, чем раньше хочу узнать, почему ты не убежал? Охотники никогда не станут рисковать собой ради других. И охотиться на подобную тварь с одним махоньким кинжалом...
- Я же сказал, я оказался рядом случайно, - фыркнул Джаггерджак - Я не был на охоте. Просто вышел в магазин.
- Почему ты отвечаешь только на те вопросы, которые хочешь? - возмутился Ичиго. Губы Гриммджо растянулись в ухмылке. Гин, спрыгнув с подоконника, снова вернулся на кровать в своему подопечному.
- А ты? - задал встречный вопрос Гриммджо, почесав за ушком кицунэ - Ты ведь тоже не просто мимо проходил.
- Я потомственный экзорцист, - гордо выпятив грудь, ответил Ичиго.
Джаггерджак хохотнул.
- Чего ты смеешься? - опешил Куросаки.
- Я так и подумал, - едва сдерживая смех, заговорил Гриммджо, - Ты еще больший дурак, чем я. Экзорцисты... кучка придурков, которые рискуют жизнью просто так. "Во благо людей", - из его уст это звучало ужасно язвительно, - Вам даже не платят за это, а вы готовы головы сложить.
- Как ты можешь так рассуждать?! - возмущенно воскликнул Ичиго, - Мы помогаем людям! Очищаем мир от зла!
Повисло тяжелое молчание. Гин со встревоженной мордочкой переводил взгляд с хозяина на гостя, рыжие ушки прижались к макушке.
- Уходи. - голос Гриммджо звучал сухо. Зверек, сидевший возле него, положил ладошку на пальцы подопечного. От грустной мордашки кицунэ Куросаки стало не по себе.
- Извини, я не хотел тебя ничем обидеть, - поспешно заговорил Ичиго.
"Что я такого сказал? Почему он так реагирует?"
За дверью палаты послышались шаги. Дернулась ручка. Гин, навострив ушки, юркнул под одеяло к хозяину, скрывшись там от глаз вошедшей медсестры.
- Прошу меня извинить, - молодая девушка в белом халате робко улыбнулась, - Время посещений закончено. Больному нужен покой.
- Да, конечно, уже ухожу, - на автомате ответил Ичиго, проходя мимо Гриммджо, бросил на него беглый взгляд - Я загляну еще на днях, если ты не против. Поправляйся.

Куросаки брел домой. Мысли. Мрачные мысли об охотнике не шли из головы.
"С каких пор они рискуют жизнью ради незнакомцев? И что это за зверушка такая - Гин? Он не похож ни на одного охотника из тех, что я встречал раньше. И что это за дурацкая реакция на мои слова? Обиделся что ли? Блин! Не парень, а просто сундук с вопросами!"
Уже дома Ичиго отвлекся. Нужно было помочь сестрам с уроками. За ужином его засыпали расспросами о проведенном дне, успехах в университете, девушках, и мысли о Гриммджо пришлось отложить.

- Можешь вылезать.
Гин осторожно высунул мордочку наружу и посмотрел в лицо хозяина.
- Гриммджо... - осторожно начал зверек.
- Гин, - прервал Джаггерджак, - Все нормально.
- Я тебе говорил, что ты дурак? - расстроенным голосом заявил Гин.
- Да, много раз.
- До тебя не доходит, - проворчал кицунэ и прыгнул на тумбочку, - Апельсинку будешь? - получив кивок в ответ, Гин быстро очистил апельсин и разделил надвое. Вернулся обратно на кровать. Отделил дольку, протянул своему подопечному, - Знаешь, Гриммджо, - задумчиво протянул Гин, протягивая еще одну дольку апельсина, - А мне этот Куросаки не нравится.
- Да, забавный парень, - заметил Джаггерджак.
- Ты слышишь меня? Я сказал - не нравится! - заворчал Гин.
- Ага, и апельсины ты не любишь, - прыснул Гриммджо, заметив, что зверек слопал свою половинку апельсина и перекинулся на долю Джаггерджака. Кицунэ возмущенно фыркнул и не стал отвечать. Охотник снова усмехнулся и погладил Гина по голове.

@темы: фанфики, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо&Гин, Гриммджо

---

Поиск

[Neriel*Cat,sEye*13]

Дорогие сообщники, всем доброго времени суток!) Помогите пожалуйста найти один фик. Ни названия и , тем более, автора я не помню, на каком соо видела тоже( тяжелый случай Ситуация такая - Ичиго теряет память(по своей инициативе) и рейацу, его избивает Гримм и он попадает в психушку, где его пытаются лечить...
Гримм его находит,а Ичи его не видит, но чувствует (шестым чуством, пятой точкой)
Заранее спасибо!)

@темы: вопрос

---

"Молоко", Гриммджо/Тоширо

[Dreamlandy]

Название: Молоко
Автор: _breakaway
Бета: Fernesia Erde
Рейтинг: PG-13
Жанр: romance, angst, бытовуха
Герои: Гриммджо, Тоширо - основные, есть Гриммджо/Улькиорра/Нелл, Ичиго/Урюу, Ичиго/Орихиме, Гин/Рангику, Соуске/Момо, Ренджи/Рукия, Тоширо/Карин, Гриммджо/Орихиме, Кайен/Орихиме
Дисклеймер: (с) Кубо
Предупреждение: ООС, АУ (оч большое, никаких шинигами), смерти второстепенных персонажей
Размер: миди
Статус: завершен
От автора: 1) меня попросили написать продолжение первого драббла еще в далеком 2009 году. Я написала. )
2) история дописана, пусть это будет мини-подарком для тех, кто ждал конца и наконец его дождался. )

Читать дальше?

Хитсугайя Тоширо.

Тоширо ненавидит «Хуэко Мундо».
- Отвратительное место.
Момо печально улыбается.

«Хуэко Мундо» – огромная империя, обеспечивающая каждую вторую умную машину в мире электронным мозгом вот уже не первый десяток лет. Империя, где всем заправляют Ичимару Гин и Айзен Соуске.

- И отец, зная, как я ненавижу, когда все распыляются передо мной только потому, что я его сын, предложил фамилию сменить еще за два месяца до начала работы на дедушкину. Маминого отца, у нее-то фамилия от бабушки... Никто не знает, кто я. Даже начальник отдела не знает. Я, конечно, понимаю, что сам еще добьюсь чего-либо. Не зря же учился. Но покупать этому… – Тоширо запинается, подбирает слово. – Этому гаду кошачьи консервы, потому что дома у него черная лысая кошка из Египта – я для этого первый университет столицы заканчивал?
Момо обхватывает тонкими губами, покрытыми блестящим слоем бежевого блеска, трубочку, задумчиво разглядывает Тоширо:
- Уволься?
Он злобно сжимает пальцами пакетик с шоколадным молоком. На желтой этикетке заяц машет рукой, а за его плечами бушует темное море. Шоколадное, разумеется.
- Нет. Мама верит, что у меня все получится. А с отцом я даже разговаривать не собираюсь.
- Ну, если Рангику-сан верит, значит, все действительно получится, – заключает Момо.
Поднимаясь со скамейки в центральном парке, она метким ударом отправляет пустой пакетик в урну, овитую железными прутьями, оглядывает себя.
- У меня тренировка сейчас. А ты куда?
Тоширо вздыхает, косится на пакет, полный кошачьих консервов: привередливая кошка Джаггерджэка ест только куриные, сделанные в Штатах, и стоящие – одна банка как семь. И продаются консервы эти в одном месте, вывеска зоомагазина даже теряется на фоне ярких рекламных неоновых щитов, светящихся круглые сутки. И покупать консервы надо два раза в неделю: непонятно, как маленькое худющее создание столько съедает. Разве что, босс помогает.
- К Джаггерджэку.
- Домой? – Момо удивленно поправляет лямку спортивной сумки.
- А где, по-твоему, я его кошку кормлю? Не в офис же банки нести, он меня потом жрать заставит их содержимое, случись подобное.
- Что за «жрать»? Раньше ты так не выражался.
- Раньше я не работал с Джаггерджэком, – парирует в ответ Тоширо, поднимаясь со скамейки.
- Может, с папой поговоришь? Он там разберется, или…
- Нет. Я сам, Момо. Сам. Рад был повидаться. Позже наберу.
- Ага. Удачи.

У Джаггерджэка огромная квартира. Но этим Тоширо не удивишь. Его родители достаточно зарабатывают, поэтому к простой роскоши вокруг он относится спокойно, разве что отмечает про себя, что здесь уютно. Все светлое: теплые пастельные тона – так пишут в маминых каталогах, где та заказывает очередной новый диван или кровать в комнату для гостей.
- Эх ты. Кошара. – Тоширо морщится, но протягивает руку, поглаживая кошку по голове. Та забавно выгибается под его рукой, подставляя спину, и кожа ее без шерсти собирается в складки. Кошка и на кошку не похожа. Какая-то диковина лысая.

Ключи от квартиры Джаггерджэк дал ему пару месяцев назад, сейчас на месте Тоширо ориентируется. Чтобы достичь кухни, нужно обойти добрую часть квартиры, поэтому хочешь, не хочешь, а комнаты все запомнишь.

Когда мраморная миска на белой плитке заполнена кормом, кошка забывает о Тоширо, и пока тот складывает пустые консервные банки в пакет, чтобы выбросить мусор, на кухню вваливается начальник.
Тоширо не теряется, хватает пакет со стола и направляется к двери, в проеме которой замирает Джаггерджэк. В белых спортивных штанах. Мокрый. Пахнет от него немного – потом, и больше – дезодорантом.
- А, Хитсугайя, разве сегодня по расписанию? – Джаггерджэк запускает пальцы в волосы, вспоминает, какой сегодня день недели, а потом усмехается. Без усмешки в отделе его не видно. – Сегодня, – себе же и отвечает он. – Молодец, малец, я и забыл.
- Пропустите.
Вообще, Джаггерджэка зовут Гриммджо, на кого это волнует? Явно, не Тоширо.
- Не-а. Мне тут скучно. Внеплановый выходной. Пошли в приставку поиграем, – и Джаггерджэк отрывается от косяка. – Урна в шкафу. В том, что рядом с плитой.
Он так уверен, что Тоширо согласится? Или думает, что, наоборот, засуетится и сбежит? Как бы оно не было на самом деле, рубиться в приставку Тоширо умеет.
«Босса начнем обходить помаленьку», – заключает Тоширо, хлопая дверцей шкафа.

Через два часа, сидя на белоснежном ковре в груде пустых крекеровских пачек и банок колы, упираясь спиной в кожаный диван, Тоширо будет слушать мировые новости, пересказываемые Гриммджо, и впервые подумает о том, что начальник его почти человек, и с ним даже общаться можно.
Еще через два часа Тоширо вернется домой, забредя по пути в магазин, полный дисков: купить последнюю игрушку, вышедшую на прошлой неделе за деньги Гриммджо для Гриммджо же и самого Тоширо, потому что через неделю Джаггерджэк ждет его на игровую битву.
Через четыре месяца Тоширо решит, что не так уж и плохо называть Джаггерджэка просто Гриммджо: позволено это не многим.
А через семь месяцев, когда Гриммджо потянется за выигранным на спор поцелуем, и на плазменном экране будет мигать счет, доказывавший его победу, Тоширо просто ответит на прикосновение, и даже глаза закроет.
А пока Тоширо возвращается домой, плюхается на тумбочку прямо в прихожей и набирает номер Момо:

- Слушай, думаю, с работой все получится. Продержусь.
- Ты с отцом разговаривал?
- Нет. Потом расскажу.

«Потом» настанет через семь месяцев и еще один день.

«И все будет хорошо. Сказал же: продержусь».

Гриммджо Джаггерджэк.

Два года назад.

С Ичиго Гриммджо познакомился, когда им обоим было по двенадцать. Семьи по обмену, три года подряд по два месяца друг у друга, потом переписка, телефонные разговоры, и их несложно было назвать друзьями. Кажется, они ими и были.
- Можешь не рассказывать.
Ичиго сминает в пальцах салфетку, сутулится, локтями о крышку стола опирается.
- Я и не собирался.
Гриммджо не снимает темных очков с широкими стеклами. У него с десяток новых шрамов на коже, и один глубокий под ней, под одеждой, под очками.
Они в одной из центральных кафешек города, где вокруг шумят люди: за соседними столиками смеются девочки-студентки, официантка с вежливой улыбкой принимает чаевые от расщедрившегося парня в смокинге, компания напротив громко обсуждает вчерашний футбольный матч.
Ичиго притащил Гриммджо сюда не потому, что так ближе к клинике Куросаки, а смена Ичиго начинается через пару часов.
- И давно ты прилетел?
- Дня три назад. – Гриммджо добавляет. – Наверное.
Ичиго не знает, что нужно говорить сейчас. Сейчас Гриммджо не его пациент, которому можно сказать ряд слов, всегда заготовленных для метки, без надежды действительно утешить. Ичиго так часто приходится выслушивать человеческие проблемы, что он уже и не помнит, когда на самом деле слушал кого-то внимательно, пропуская через себя каждое слово, чтобы прочувствовать, чтобы понять… Чтобы по нити воссоздать боль в себе, забрать ее в себя, а потом откинуть ее. Но Ичиго не умеет откидывать чужую боль. Он хороший специалист. И никто не знает, слушает ли он или делает вид, что слушает.
Гриммджо не надо, чтобы его слушали. Он не собирается рассказывать Ичиго об Улькиорре и Нелл, и об аварии, унесшей жизни двух близких ему, по-настоящему, впервые близких людей. И Гриммджо будет молчать о том, что ему жутко не хватает спокойных вечеров, двух-трех в месяц, когда Улькиорра флиртовал с клавишами фортепиано в его квартире, а Нелл флиртовала с ним, в шутку. Потом они менялись местами, и пусть Нелл играла намного хуже Улькиорры, ведь он уже дает концерты, она могла танцевать под его музыку, а Улькиорра под ее музыку мог целовать Гриммджо. Медленно и осторожно, и как-то холодно, и губы покалывало.
- Он всегда был холодным, – говорит Гриммджо. – Я даже не удивился, когда гроб закрывали.
Ичиго отводит взгляд. Ему грустно. Гриммджо больше не говорит об Улькиорре. Он ни слова не сказал о Нелл, и Ичиго лишь просит у него мобильник, чтобы проверить, записал ли Гриммджо его номер.
Гриммджо рассказывает о новом рабочем месте. Он не хвастается и не радуется. Его равнодушие отдает горечью, и Ичиго морщится, добавляя в кофе сахар.
- Куросаки, – Гриммджо снимает очки, растирает ладонью глаза. – Я думал, помру там, если останусь… Они не сняли афиш, а у него не состоялся большой концерт, Нелл никто не нашел замену, она была прекрасной Джульеттой, и все звонили и думали, что мне будет легче от того, что я лишний раз услышу две фразы: «Сочувствую» и «Мне очень жаль». А мне не было легче. Мне ни хрена легче не становилось. Знаешь, сколько я проклинал себя за то, что пустил ее за руль? Знаешь, сколько раз думал о том, что могло бы быть, сядь хотя бы я впереди? Я, а не кто-то из них, потому что я только ходил на работу и делал деньги, как учили в университете, а они – они могли бы стать известными. Улькиорра стал. На его последнем диске одиннадцать песен.
- Я слышал. Урюу часто слушает.
- Наверное, странно, да, Куросаки? Пианист в наше время… – Гриммджо усмехается непроизвольно. В его словах гордость и неприкрытая тоска, и это отвратительный коктейль. – А как танцевала Нелл… Не на сцене, а просто дома, в гостиной… Ты бы видел. Я никогда не понимал балет. Но я любил смотреть на нее.
Ты и ее любил, думает Ичиго. Их обоих.
- А сейчас что?
- Сейчас?
Черные стекла возвращаются на глаза. Выцветший голубой цвет весеннего неба накрывает ночь.
- Да, сейчас.
- Отправил резюме, не думал, что возьмут, а взяли. «Хуэко Мундо» – слышал?
Слышал, конечно. Программное обеспечение, техника.
- Кажется, сейчас они еще сеть торговых центров запускают.
- Правильно. Запускают, – соглашается Гриммджо. Его телефон мертвой мелодией, наигранной Улькиоррой, сообщает о новом звонке, и Гриммджо отвечает, говорит с собеседником, выстраивая предложения четко и без лишних слов и междометий. Дает отбой. – Слушай, Ичиго, приятно было встретиться. Мне пора. Ты, если хочешь, заезжай, – он называет адрес, и Ичиго вносит его в мобильник. – Давай, удачи.
Ичиго поднимается, пожимает широкую ладонь Гриммджо и пинает его локтем в живот, когда Гриммджо хочет расплатиться за их скудный ленч, состоящий из кофе, еще одного кофе, и третьего кофе с молоком.
- Удачи, Гриммджо, – Ичиго провожает его взглядом, дожидаясь, пока официантка снимет с карточки деньги.

Сейчас.

- Сколько уже прошло? – Ичиго делает музыку тише. Урюу закрывает книгу, глядя на часы поверх головы Ичиго.
- Два года, третий идет, – отвечает он, словно время называет. Ичиго поворачивается к часам, но в них только две стрелки двигаются под стеклом и никаких дат.
- Надо же… Два. А ты до сих пор слушаешь.
- Он удивительно играл.

Тоширо совсем не похож на Улькиорру. В нем нет ничего от Нелл. Может, поэтому Гриммджо так легко с ним?
Нет, конечно, Тоширо далеко не идеален, по утрам невыносим и читает в туалете «Сумерки», но Тоширо очень живой. Раздражается быстро, успокаивается медленно, играет в приставку и бьет по кольцу: семь попаданий из десяти. Пиво не пьет, пьет шоколадное молоко, и это забавно. Тоширо не ребенок, хотя иногда так кажется. Он подходит к работе серьезнее, чем к нему подходит Гриммджо. Чем ему подходит Гриммджо? Да ничем. Но Тоширо удивительно живой, теплый, даже горячий, и упрямый. Если он не согласен, он заставит всех согласиться с собой, и сделает это так аккуратно, что кажется, босс тут он и только он, а Гриммджо… Гриммджо так. Правая рука.
- Эй, босс, до-омой. – Тоширо машет перед его лицом папкой, полной прошлогодних отчетов. – Слышишь меня?
Гриммджо не отрывает взгляда от монитора компьютера, закрывает файлы. Он поворачивается к Тоширо через минуту, когда тот дергает его за прядь волос на затылке.
- Черт, – с лица Тоширо сходит улыбка, – у меня вся ладонь в геле.
- Вытри, – предлагает Гриммджо.
Тоширо недолго выбирает то, обо что можно вытереться: он елозит ладонью по кожаной спинке кресла, в котором сидит Гриммджо, и усмехается, довольный собой.
- Оборзел?
У Гриммджо широкие запястья, и когда он в майке или без одежды, видно, как маленькие шрамы песком усыпают его кожу, от запястий и выше, до шеи, и на лице они есть, и Тоширо еще не спрашивал, откуда они.
Есть в прошлом закрытые файлы, которые лучше не открывать. Ведь Гриммджо тоже многого не знает о Тоширо. Например, о том, что немалая часть «Хуэко-Мундо» принадлежит его отцу.
Тоширо упрямо вертит головой и недовольно морщится: Гриммджо целует его неосторожно.
- Мы не будем делать это у тебя на рабочем месте, – замечает лениво Тоширо и тянет Гриммджо за руки с кресла.

- Мы не будем делать это у тебя на кухне, – кивает Тоширо и лезет в холодильник за консервами: лысое мяукающее чудо требует ужина.

- Мы не будем делать это у тебя в гостиной, – говорит Тоширо, выключая плазму: он совсем не понимает бейсбол, а новые игрушки на приставку они с Гриммджо еще не купили.

- Мы не будем делать это у тебя в ванной,сплевывая воду, Тоширо опускает в стаканчик свою голубую зубную щетку.

- Мы не будем делать это у тебя в…
- Заткнись, а?
Ладно. Тоширо готов признать, что кровать у Гриммджо удобная.
Гриммджо тоже готов признать это, и еще то, что в последние месяцы жизнь его стала ему же приятна.
Он помнит Нелл и Улькиорру. И запоминает тепло Тоширо.

Хинамори Момо.

Маленькая девочка с ракеткой в руках. Маленькая девочка, два хвостика и белая юбочка. Ссадина на коленке. Раз, два, удар. Удар. Вспышка фотокамеры. Девочка с медалью на шее, маленькая медаль и маленькая девочка. Время. Школа и новые знакомые. Маленькая девочка объясняет маленькому мальчику, как правильно держать ракетку и бить по мячу. Вспышка. Маленькая медаль на шее девочки. Мальчик рядом обнимает девочку за плечи и показывает стеклянному глазу фотокамеры два пальца: типичный жест. Мальчик провожает девочку домой. Девочка угощает мальчика печеньем и переписывает у него домашнее задание по математике. Вспышка. Они дома у мальчика, она уже собирается домой, но начинается дождь. Стена воды, мокро и холодно. И девочка сидит рядом с мальчиком, грызя шоколадку, на диване.
Девочка и не девочка уже, а девушка. Ей пятнадцать. Она благодарно смотрит на мужчину, подвезшего ее домой, на мужчину, который, возможно, старше ее в два раза, ведь он работает с отцом мальчика, и по лобовому стеклу барабанят дождевые капли.
Вспышка.
Она выигрывает турниры, складывает медали в глубокую вазу, а кубки выстраиваются стройными рядами на широком комоде в ее комнате. У нее есть лучший друг, хороший тренер и мечта. Вспышка.

Момо чихает. Тоширо теребит манжет рубашки. Кажется, он волнуется даже больше ее.
Она волнуется тоже, но радость нахлынула как цунами, и трудно думать о чем-то, трудно даже стоять на ногах. И каблук у туфель слишком высокий, а вдруг, вдруг она упадет?
- Спокойно, – Тоширо криво усмехается. – Спокойно, – повторяет он.
И отходит в сторону, уступая место отцу Момо.
Для Момо весь тот день – смазанная картинка. Она слишком счастлива, слишком далека от этого места и в то же время она тут, каждой клеточкой своего тела впитывает в себя любой звук, любое слово, и она совсем теряет связь с реальностью, когда поднимает глаза и смотрит в его лицо.
Вспышка.

Момо любит его трепетно: не сдувая пылинки, она всегда появляется рядом с ним вовремя, когда ему нужно внимание, или ласка, или просто разговор по душам. Она может часами разговаривать с ним, слушать его голос, просто сидеть рядышком, касаясь его кончиками пальцев. Момо очаровательная маленькая женщина, она лишь на корте становится упрямой до смеха со стороны. А дома… Дома она жена.

- Ты прости, если я тебя отвлекаю, – она опускает голову с каждым словом все ниже и ниже. Если так продолжится и дальше, она стукнется головой о руль, думает Тоширо. – Мне просто не с кем поговорить, а я так волнуюсь последние дни.
Он хмурится. Почему он всегда хмурится, когда речь заходит о ее проблемах? Ведь проблемы у нее разные: от поломанного на тренировке ногтя в школьные годы, когда любой девчонке хотелось быть девчонкой с длинными ногтями, до… До того, о чем она говорит сейчас.
- Я сначала не сразу поняла, а потом, когда поняла, купила тест и прошла. Потом еще один и еще. И… – на пушистых черных ресницах заблестели слезы. – Я не знаю, что делать. Надо радоваться, я и рада, но это значит, что все, да? Конец теннису?
Вспышка.
Тоширо замирает, оглядывает ее, спрашивает серьезно:
- У врача была?
- Какой врач? Я только вчера узнала.
Он лишь качает головой.
- А плачешь почему?
Момо шмыгает носом, утирая глаза локтем: совсем детский жест, а ведь сама скоро матерью будет.
- Мне стыдно ему сказать, – шепчет она.
Тоширо даже губу закусывает, чтобы не улыбнуться:
- Ты думаешь, он не обрадуется?
- Нет, не в этом дело, – она складывает руки на руле. – Долго у тебя перерыв?
Он глядит мельком на часы, думает, что это часы Гриммджо, и он утром их нечаянно спутал, ведь они почти одинаковые, только, сколько бы Тоширо в спортзале не торчал, Гриммджо все равно крупнее и шире его, что в запястьях, что в плечах, вот и часы скользят по руке: вверх, вниз.
- Еще минут десять.
- Тогда, пошли? Я, наверное, зайду к нему.
- Пошли.
Тоширо вылезает из машины, обходит ее и открывает дверь перед Момо.

В лифте холодно, а в кабинете Соуске тепло.
Момо ежится, он смотрит на нее с улыбкой.
- С тренировки?
- Нет, – она вздыхает, подходит к нему, присаживаясь на подлокотник кресла. Смотрит на их свадебную фотографию в рамке, смотрит на себя, и вроде бы не себя. Два года назад это было. Целых два года они вместе. – Я просто хотела, чтобы ты съездил со мной к доктору, потому что одна я не хочу.
Он молчит, ждет продолжения.
- Мне кажется… То есть, я думаю… – Она закусывает губу, и Соуске накрывает ее плечо широкой ладонью. – Я думаю, что беременна… - Говорит она, и он хмурится удивленно, прежде чем улыбка его становится ласковой и понимающей, обычной. Привычной.
- Что ж, к доктору, так к доктору, – говорит он и тянется к кнопке на телефоне. – Ичимару, – Гин через стену шипит что-то о том, что Соуске совсем не вовремя, но тот его не слушает. – Вечером у меня, с Рангику и Тоширо, ясно? – И прежде чем за стеной отреагируют, дает отбой, целуя Момо в нос.
Он ведь тоже любит ее. Маленькую девочку.
Вспышка.

- А ты боялась, – тихо говорит Тоширо, но на Момо не смотрит, смотрит он в телефон, быстро набирая смс.
Она заглядывает через его плечо, спрашивает:
- Девушка?
- Типа того, – Тоширо смеется.
- А с боссом у тебя как?
- С боссом? С боссом все прекрасно.
- Не конфликтуете?

Вообще, конфликтуют. И еще как. Вот Гриммджо бесит то, что Тоширо не носит белые носки, и его черные постоянно линяют во время стирки, и носки самого Гриммджо, когда-то белые, теперь даже не серые. Или Гриммджо бесится, когда Тоширо разводит его на секс утром, еще в квартире, и не дает, или дает, но не сразу, а часов через восемь, в офисе или уже дома. Еще Тоширо обязательно должен завтракать шоколадными шариками, залитыми молоком, и шарики (месть за кошачьи консервы) эти лишь одной фирмы и определенного подвида огромного вида; и если Гриммджо вдруг должен ехать за покупками один (что бывает, правда, редко), он обязательно берет не ту упаковку, и Тоширо дома кормит его этими злосчастными шоколадными шарами с ложки всухомятку, что не то, чтобы бесит, просто раздражает Гриммджо.
А маме с папой Тоширо сказал, что поживет пока у друга. Возраст уже не тот, чтобы на родительской шее сидеть, и подумаешь, что есть собственная квартира, и ключи от нее всегда у Тоширо с собой, в кармане штанов. Он ведь всегда может уйти от Гриммджо. Только, зачем это сейчас? Им и так, на пару, неплохо живется…

- Не конфликтуем.
- Вот и замечательно… А я сейчас так рада, ты даже не представляешь себе.
Тоширо вдруг хмурится.
- Эй, а ну марш с балкона, простудишься. И, – он тушит сигарету о одно пепельницы, поставленной на широкие перила, – блин, забыл, что курить при беременных нельзя.
- Да ладно тебе, – Момо махает рукой и не упирается, когда Тоширо подталкивает ее в спину. – Вот и выросли мы с тобой.
Вспышка.

Ичимару Гин.

Это первое рождество, которое Тоширо не встречает дома.
Гин не усмехается. Сжимает голову руками, опираясь локтями о крышку стола. Рядом в пепельнице тлеет сигарета, и Гин смотрит, как поднимается от нее сероватый дым, застилающий глаза и воздух перед ним.
Наверное, он считал идеальной свою семью. Рангику никогда не изменяла ему, в этом Гин не сомневался. Тоширо всегда замечательно учился, и его часто хвалили учителя в школе, а потом и преподаватели университета. У Гина не было родителей, как и у Рангику, ведь они росли в одном доме, Рангику с бабушкой и дедушкой, а Гин – один, с оставшимся от отца счетом в банке, но, не смотря на это, им удалось вырастить сына, пример для подражания, замечательного мальчишку.
- Красивого, – добавляет Рангику. И Гину кажется, что она читает его мысли. Возможно, научилась за столько прожитых вместе лет.
- Красивого, – соглашается он, вдавливая сигарету в дно пепельницы. – Я давно не курил.
- Я знаю.
Он откидывает голову на спинку кресла. Рангику медлит, но запускает пальцы в его светлые волосы.
- Помнишь, как в первый раз пригласил меня на свидание? – Она знает, что Гин помнит. Спрашивает, с желанием отвлечь его, подготовить к тому, что он должен ей сообщить.
Их первое свидание. Помнит ли он, как пригласил ее? Помнит. Помнит, как они подростками сидели на качелях, разглядывая в журнале, купленном на общие карманные деньги, недвижимость для людей, являющихся сливками общества, его элитой. Рангику ткнула тогда пальцем на дом в Барселоне, и Гин запомнил его. Так ясно запомнил, что потом, когда прошло много лет, купил тот дом. И Рангику счастливее, чем в тот момент, была лишь тогда, когда выходила замуж за него или тогда, когда впервые увидела Тоширо, принесенного в палату медсестрой: Рангику тогда, открыв глаза, улыбнулась совершенной в своей чистоте и счастье улыбкой.
И она знает, о чем будет сегодняшний разговор. О Тоширо. С того дня, как он переехал, Гин себе места не находит, хотя и делает вид, что все нормально, только задерживается в офисе дольше обычного, засиживаясь за бумагами и отчетами.

- Это не твоя работа, ты можешь домой ехать, – Гин смотрит на Соуске поверх раскрытой папки секунд семь, потом взгляд его возвращается к чернеющим на белой бумаге строчкам английских букв.
- Думаю, тебе надо ехать домой, учитывая, в каком положении сейчас находится малышка Момо.
- Как знаешь, – говорит Соуске. – Но мне одно непонятно. Ты сидишь тут, а спуститься к нему на этаж не…
- Вот родится у тебя сын, и посмотрим, возникнет ли у тебя желание вваливаться к нему в контору без предупреждения, когда ты – босс, и никто не знает, что он твой сын.
- У него невысокая должность, тебя сложно в чем-то обвинить.
Гин хмурится.
- В том-то и дело, что невысокая.
- Мы тоже не сразу стали теми, кто есть сейчас.
- И «Хуэко Мундо» не сразу строилось, я знаю.
- Что тебя волнует?
Гин промолчал. Он не мог сказать Соуске то, в чем был не уверен сам.
«Хуэко Мундо» действительно строилось долгие пятнадцать лет, за которые Гин и Соуске, два вечных напарника и только, отказывавшихся от дружбы на первых порах, из комнатенки пять на шесть метров сделали огромный офис, запустив со временем сеть магазинов и свою продукцию по всему миру. И ведь спрос на нее, продукцию, по сей день есть, иначе бы давно прикрыли контору, ведь ни Гин ни Соуске не привыкли заниматься тем, от чего нет толка. Цель должна оправдывать средства, иначе или цель поганая, или из кожи вон вырвись, но сделай так, как задумал, чтобы стать человеком. Чтобы купить, в конце концов, нормальную квартиру, свозить Рангику в Милан на шопинг, о чем она, конечно, мечтает, как и любая женщина, но никогда не скажет ему об этом, видя его положение. А ведь нормальное положение сложилось, все сразу стало получаться, только говорить об этом не хотелось. И она, его молодая жена, попала на кастинг, потом на другой, третий, и закрутилась, замелькала на обложках журналов, позируя журналистам, ослепленным ее красотой, сама, ничуть не ослепленная вспышками их фотокамер.
Гин помнит, как они с Рангику спорили, каким будет первое слово Тоширо, помнит, как просыпались редко по ночам, дежуря у его кроватки. Помнит, как Тоширо изрисовал обои черным маркером, потому что других не нашлось, когда ему было пять лет, и сказал, что хочет сестренку. Сестренки он тогда не получил, но вскоре познакомился с Момо, и вопрос о прибавлении в семье больше не поднимал. Гин помнит, как они с Рангику в шутку замечали, что Тоширо с Момо будут такой великолепной парой, да только Момо всегда смущенно взгляд опускала, ища что-то на полу или на соседней стене, а Тоширо резко переводил тему. Неужели все началось еще тогда? Момо смущалась, потому что знала, что никогда не понравится Тоширо? Знала, что ему не нравятся девушки вообще? Или, им ведь уже было по шестнадцать, была влюблена в Соуске? Еще тогда?

Гин тянется за новой сигаретой.
- Это нормально, что я волнуюсь.
- И ненормально, что совсем не волнуюсь я, – Рангику замирает за его спиной. – Что ты видел?
- Я видел, – отвечает Гин, – нашего сына.

В «Хуэко Мундо» корпоративные вечера всегда отмечались редко, но с размахом. Вечер, посвященный Рождеству, не собирался становиться исключением. В толпе людей Гин пару раз цеплялся взглядом за Тоширо, но тот еще до первого рабочего дня дал ясно понять, что не хочет афишировать того, что приходится сыном одному из «правителей империи». И Гин не был против. Если Тоширо хочет, пусть будет так.
Наверное, он бы ничего не увидел, если бы не оставил в своем кабинете ключи от машины и мобильник или вышел раньше на две-три минуты, а может, и позже, каких-то сто восемьдесят секунд. Вырвавшись из полумрака, заполненного громкой музыкой, запахом еды и человеческими голосами, Гин не сразу вспомнил, зачем покидал зал. Он бы мог усмехнуться в своей манере, выдав парочку язвительных комментариев, или просто ухмыльнуться, заметив, что коридор – место неподходящее для поцелуев, то есть, конечно, подходящим бы оно было, будь целующиеся парнем и девушкой, в конце концов, это было не его дело. Как там принято? Неправильно? Но Гин промолчал, и ухмылка на его губах растаяла. Вернувшись в конференц-зал, в толпу развлекающихся людей, он глазами отыскал свободный диван, поспешно направляясь к нему.
Наверное, это судьба. Таких совпадений не бывает. Слишком четко сложились числа, выдав в итоге результат. Гин знал, что Тоширо не пьет, и знал, что Джаггерджэк никогда не пьет, значит, это нельзя списать на алкоголь. И это не наркотики: их здесь нет, раз Соуске что-то запрещает, слушаются его безоговорочно все. Что тогда?

- Я ненавижу твой гель, – шепчет Тоширо, но двери конференц-зала такие плотные, что музыка до сюда не доносится, и Гин все слышит и видит, только тем двоим, прямо по коридору не до него – они слишком увлечены друг другом.
Тоширо совсем взмокший, на удивление расслабленный, выправляет одной рукой из брюк Гриммджо его белоснежную рубашку, чтобы коснуться ладонью спины, всего на мгновение; ловит губами чужие губы, и Гриммджо перехватывает ту руку Тоширо, которую тот запускает в его волосы. Держит за запястье, но позволяет Тоширо поднести ладонь к своему лицу, провести подушечками пальцев по брови, погладить висок.
- Ненавижу, – шепчет Тоширо, – у меня все руки липкие. Чувствуешь?
- Они у тебя не поэтому липкие, – Гриммджо улыбается. Так естественно, без агрессии.
Тоширо снова тянется к нему за поцелуем, тянется всем телом и прижимается тесно, высвобождает руку, и двумя ладонями забирается под рубашку Гриммджо, обнимая его, касается ладонями лопаток, и Гриммджо сам обнимает его за плечи. Одной рукой. Второй он придерживает Тоширо за подбородок.
- Ненавижу, – снова повторяет Тоширо, и взгляд его совсем мутный, и сам он улыбается, опьяненный не алкоголем, а близостью Гриммджо. Облизывается. – Если ты предложишь вернуться на наш этаж, я не буду отказываться. Карта от кабинета у тебя с собой?
- С собой. – Гриммджо поднимает ладонь, и Тоширо целует его пальцы.

- Почему ты не рассказал сразу, как приехал? – Рангику стоит напротив него, опираясь руками о крышку рабочего стола Гина.
- Переваривал.
- Что ж, он не ребенок…
Гин косится на нее с интересом, а потом усмешка возвращается на его лицо, становясь привычной маской.
- Я знал, что то, чего не понимаю я, ты сразу уловишь, – говорит он.
- Я на подиуме не первый десяток лет, – Рангику жмет плечами, – не думала, правда, что это коснется Тоширо. У меня в роду ничего подобного не было, иначе бы бабушка рассказала. Она так любила поболтать.
- Ты сейчас намекаешь, что это мои гены дали ему… Подобное?
Рангику смеется, утягивая Гина за собой на кухню.
- Нет. Но у меня есть настоящая водка из России, а сегодня Рождество. Мы собираемся его отмечать?
Гин сам смеется.
- И, знаешь что? Когда ты в душе был, звонил Тоширо. Извинялся за то, что приехать не может, но сказал, что завтра заскочит на обед. – Рангику говорит, доставая из шкафа на кухне стаканы. – Не знаю, из чего там водку пить надо, но мы будем пить ее из того, что под рукой.
- Знаешь, в Рождество принято шампанское наливать.
Рангику серьезно смотрит на него, оборачиваясь:
- Знаю. Но шампанское оставим на завтра. Я хочу, чтобы мы выпили. За Тоширо.
Гин открывает бутылку, разливает в два стакана прозрачную жидкость. Если бы не запах, он бы точно спутал ее с водой.
- За Тоширо, – говорит он, беря в руки стакан.
- Пусть у него все будет хорошо, – парирует она.

- Ты же тоже видел его, – Тоширо прижимается носом к шее Гриммджо, дышит глубоко.
В квартире Гриммджо выключен свет, и они стоят в прихожей, и лысое чудо трется о ногу Тоширо, приветствуя его, а затем и хозяина.
- Ну, видел нас шеф, что с того? Не уволит же из-за этого, – отмахивается Гриммджо, но Тоширо молчит. Вспоминает, что не говорил Гриммджо о своих родителях. И говорить не хочет. Не сейчас.
- Не уволит, – повторяет Тоширо, а потом словно в себя приходит, вздрагивает. – Черт. Мы же не закончили то, что в офисе начали, – а потом в глазах его словно расцветают тысячами огоньков фейерверки. – Слушай, у меня идея. В честь Рождества. Кто первый до кровати доберется, – Тоширо выглядывает из гостиной, смотрит на Гриммджо, который вешает в шкаф пиджак. – Кто доберется, тот и будет сегодня сверху, – и он смывается в спальню, правда, возле самой кровати останавливается, потому что на тумбочке с его стороны лежит завернутая в синюю обертку небольшая коробка.
Гриммджо садится на кровать, и Тоширо поджимает губы.
- Черт, – повторяет он. – Я такого не ожидал, – и тянется к коробке. А потом, посмотрев подарок, заваливается на кровать, забираясь на все еще одетого Гриммджо, садится на его бедра, и, наклоняясь, говорит в самые губы, растягивая слово по слогам. – Спа-си-бо. Но я все равно сверху, выходит, – и Тоширо усмехается, когда Гриммджо резко подминает его под себя, укладывая на лопатки.
- Размечтался…

Собираясь к родителям, Тоширо долго мнется перед зеркалом.
Гриммджо, сидя на кухне, читает ленту новостей, и поднимается из-за стола, закрывая крышку ноутбука лишь тогда, когда Тоширо окликает его.
- Нормально?
- Нормально.
- Я пошел.
В прихожей Тоширо оборачивается, опуская ручку двери, толкает саму дверь вперед:
- С Рождеством, – хочет сказать он, но договорить не получается: Гриммджо целует его медленно, отстраняется, словно волна схлынула, и только сейчас Тоширо чувствует всю силу, обрушившуюся на него, и принадлежащую, выходит, ему.
- С Рождеством, – говорит Гриммджо. – Давай по-быстрому, мы вечером к Ичиго, а Урюу не любит, когда опаздывают.
- Хорошо, – отвечает Тоширо, прикрывая за собой дверь.
И почему-то не хочется хмуриться сейчас, и он идет до машины, улыбаясь, совсем довольный жизнью, сжимая в кармане куртки мобильник: Гриммджо может написать, когда ему станет скучно. И садясь за руль, Тоширо еще не знает, что скажет отцу, но что-то ему подсказывает, что об этом меньше надо думать и все само собой разрешится.

Куросаки Ичиго.

Ичиго приятно сидеть во главе шумного праздничного стола, за которым собрались близкие ему люди. Он с нежностью смотрит на давно повзрослевших сестер, на друзей, на Урюу. Он запоминает до мельчайших подробностей такие дни, как этот. Старой компании в последние годы нечасто удается выбраться куда-нибудь вместе, наверное, именно поэтому подобные ужины дольше остаются в памяти.
Сегодня за столом пополнение: Гриммджо привел своего ненаглядного мальчишку, Тоширо, Ренджи приехал с невестой, Рукией, – и Ичиго только рад за друзей, сумевших выбраться из затянувшего их несколько лет назад одиночества.
Урюу рядом с Ичиго снимает очки, кладет их аккуратно на крышку стола и хмурится, устало опустив плечи.
Ичиго рассказывает Юзу об успехах одного медицинского эксперимента, запущенного американскими учеными в сентябре прошлого года. Он говорит и протягивает одну руку к лицу Урюу, заправляет темные, послушные пряди тому за ухо и ловит благодарный взгляд, прежде чем отнимает ладонь от лица, каждую черту которого он может представить с закрытыми глазами.

Они знали друг друга с детства, их родители знали друг друга еще до их рождения, но никто не знал, что они будут вместе. А они были. Еще в школе были. Урюу не нуждался в защите, но Ичиго всегда прикрывал его спину, не рассчитывая получить слова благодарности после. Урюу был слишком горд, чтобы сказать «спасибо», у Ичиго было полно забот за пределами школы, чтобы помнить, кто, где и что ему говорил. Но Ичиго помнил все, что касалось Урюу. Ичиго успокаивался, только если Урюу просил его остыть, он писал на отлично лишь те контрольные, к которым они готовились вместе, и еще он бросал девушек, если не получал и тени одобрения от Урюу.
Урюу лишь однажды одобрил выбор Ичиго.
- Мне всегда нравилась Иноуэ-сан, – ответил он тогда на удивленный вопрос Ичиго: «С чего бы?»
Отношения с Орихиме не были долгими, они после переросли в крепкую дружбу, о которой Ичиго никогда не жалел. За то время, что он числился парнем Орихиме, они навели в школе фурор, о котором после вспоминали с улыбками. Громила Куросаки и красавица Иноуэ. Капитан баскетбольной команды школы и самая очаровательная девушка района, а кто-то поговаривал, что и города, – пара, типичная для американских подростковых фильмов, но совершенно неожиданная для их тихой школы. Их свидания, встречи, даже взгляды, брошенные вскользь во время уроков, активно обсуждались всей школой, девочки-младшеклассницы постоянно шептались о них на переменах, разбившись на кучки вдоль стен коридоров, парни любого возраста с восхищением и завистью смотрели на Ичиго, и ошалело-влюбленными взглядами одаривали Орихиме. Первым не выдержал Урюу.
- Хватит, Куросаки, – сказал он, засовывая в рюкзак тетрадь. – Меня, видимо, напрягает выслушивание подробностей ваших с Иноуэ-сан встреч. Знаешь, к пятому уроку они, встречи, обрастают высокорейтинговыми подробностями, а я не люблю такое слушать.
- Исида, ты, – Ичиго запнулся, – ты говоришь так, словно…
- Замолчи, Куросаки. Даже не хочу знать, о чем ты сейчас подумал. Мне пора.
- А завтрашняя контрольная?
Ичиго не показалось, Урюу действительно вздохнул тогда, пряча глаза за стеклами очков.
- Я же не напишу ее, если ты не поможешь мне, не заставишь меня закрепить материал.
- Я дам тебе правильные ответы на контрольной.
- Так дело не пойдет, – Ичиго выхватил их рук Урюу рюкзак, достал из него тетрадь и ручку и, придвинув свой стул к парте, плюхнулся на него, вопросительно посмотрев на Урюу.
- Давай, – сказал Ичиго, – пожалуйста.
- Куросаки – это правда?
- Что – «это»?
- То, о чем говорят в коридорах.
- В коридорах о многом говорят. Завтра услышишь подробности нашего с Орихиме сегодняшнего свидания. Хотя я собираюсь провезти остаток дня за подготовкой к контрольной, а ей надо съездить к брату, и мы вряд ли сегодня увидимся. – Ичиго покачал головой. – Но ведь это мало кого волнует, когда людям хочется поговорить. Если говорят о нас с ней, и их это отвлекает – пусть говорят. Тацки сказала, что средняя школа уже назначает дату нашей свадьбы, но, я надеюсь, ты же в это не веришь?
- Ты не хочешь жениться на Иноуэ-сан?
- Исида, – проворчал Ичиго, – я вообще жениться не хочу. Я – молодой парень, а Орихиме – милая девушка, и я не думаю, что мы ограничим себя друг другом…
- Ты несерьезный, Куросаки. Ты пудришь ей мозг.
- По-моему «коридорное эхо» запудрило его тебе.
За контрольную, написанную на следующий день, Ичиго получил высокую оценку. Через два месяца они расстались с Орихиме. Теперь школа перемывала все мыслимые и немыслимые варианты того, как им удалось остаться друзьями после такого «бурного, страстного романа-мечты всей девичьей жизни», и что послужило поводом для расставания первой пары на районе. А потом школа заговорила о новой любви Куросаки Ичиго, и Ичиго пришлось пару раз набить рожи для профилактики особенно заинтересованным в его личной жизни любителям поболтать.
- Куросаки, на этот раз ты тоже будешь отнекиваться?
Они шли вместе домой, и Ичиго без интереса рассматривал асфальт под ногами.
- Да ложь все это. Мы с Ренджи просто друзья, по субботам играем на одной площадке. Городские соревнование по баскетболу будут проходить у нас, и он, как капитан другой сборной, должен был быть на совете. Ты разве не слышал о совете?
- Слышал.
- Ну вот. А потом мы вместе пошли домой, у тебя был факультатив.
- От того, что вы «вместе пошли домой»…
- Я знаю. Меня до сих пор удивляет, почему о нас с тобой ничего не говорят. После разрыва с Орихиме все словно с цепи сорвались, стоит мне в торговом центре посмотреть не так на продавщицу или улыбнуться какой-нибудь девчонке, как об этом на следующий день говорить будут все. То же и с Орихиме. Я не знаю, вроде, популярность должна была сойти на «нет», как ты думаешь? А у меня такое чувство, что меня терроризировать еще больше начинали. Я чувствую себя голливудской звездой, за исключением того, что мы не в Голливуде, и я никакая не звезда.
И тогда Урюу засмеялся, а Ичиго заворожено замер, а потом тоже улыбнулся, и позвал Урюу на площадку в субботу.
- Я тебя с Ренджи познакомлю. Вот увидишь, он нормальный. Никакой, ээ, гомосятины между нами нет.
- Хорошо.
А потом Ичиго пригласил Урюу в кино, в кафе, домой. Постепенно их перестала объединять только учеба, они сами не заметили, как так получилось, что Ичиго без тени стеснения рассказывал Урюу о своем первом сексуальном опыте с Орихиме или, например, о совершенно противоположном по содержанию личным темам: о поездке по обмену в Лондон, о клевом британце Гриммджо и его друзьях (Ичиго даже фотографии Урюу показывал), о маминых похоронах или о первом футбольном матче Карин.
Во время городского баскетбольного турнира Урюу болел за Ичиго, мысленно, потому что сам он в это время ездил на конференцию от школы, как лучший ученик. Встретившись, они остались в кабинете, где до этого готовились к контрольным работам, и проболтали больше двух часов, хотя не виделись они меньше недели.
Ичиго засмотрелся на Урюу, засмотрелся на тонкий профиль и подрагивающие тени длинных ресниц, его расслабляли негромкие интонации голоса и то, как он иногда замолкал ненадолго, а после выравнивал речь, и она текла одним сплошным потоком без резких поворотов и порогов.
- Ты меня не слушаешь, – сказал Урюу.
- Неправда. Я тебя слушаю, – ответил Ичиго, а потом наклонился вперед, опираясь локтями о крышку стола, и поцеловал Урюу легко, почти невесомо. – Я внимательно слушаю, – сказал он, чуть склонив голову набок.
- Куросаки, ты…
- Ичиго.
- Что?
- Я – Ичиго. Не «Куросаки».
Урюу приоткрыл рот в немом вопросе. Ичиго не собирался говорить. Он еще раз наклонился вперед, и вновь поцеловал сухие губы, мягко и ненавязчиво.

Ичиго встает из-за стола, чтобы помочь Орихиме отнести на кухню грязные тарелки, и усмехается, толкнув дверь, когда Тоширо, шумно вздыхая, отшатывается в сторону от разводящего плечи в стороны Гриммджо.
- Вкусный ужин, Куросаки, – говорит с усмешкой Гриммджо.
- Ты рано приступил к десерту, – парирует Ичиго, и Тоширо не смущается. Ему почти все равно, но сердце готово пробить легкие вместе с ребрами и вырваться из груди. Ему бы присесть.
Орихиме заправляет прядь волос за ухо, с улыбкой замечает:
- Вы изменились, Гриммджо-сан.
Тоширо пытается поймать ее взгляд. Ловит. Убеждается, что она говорит искренне.
- В какую сторону? – Спрашивает Тоширо.
Орихиме аккуратно сгружает тарелки в раковину.
- В лучшую, я думаю. Гриммджо-сан больше не одинок. Правда, Ичиго?

Наверное, Ичиго – единственный человек, к чьему имени она ничего не добавляет. Они слишком близки с ней, не смотря на то, что Ичиго живет с Урюу, а Орихиме давно не семнадцатилетняя девочка, у которой он был первым. И она была у него первой. Но здесь что-то большее, чем секс, здесь инстинктивное доверие. У Ичиго есть две младшие сестры, которых он любит, но Орихиме ему ближе Карин и Юзу, о чем он давно сказал Урюу, чтобы исключить ревность, которой, как заверил Урюу, никогда не было.
«Только не к Иноуэ-сан».

Что спрашивает Орихиме? Не одинок ли Гриммджо?
Проходит секунды три, а Тоширо снова подходит к Гриммджо, думает, что незаметно, а сам до сих пор вздрагивает, и хмурится, но не злится: это понятно сразу же – а берет Гриммджо за подбородок, поворачивает к себе его голову, заглядывает открыто в лицо. И Гриммджо смотрит в ответ. Его ухмылка плавно становится улыбкой, и Тоширо закрывает глаза, чувствуя тяжелые ладони на своих плечах.
Ичиго думает, что Тоширо не знает о прошлом Гриммджо. Кажется, ему и не надо о нем знать.
- Не одинок, – медленно говорит Ичиго, и Гриммджо вскидывает на него взгляд.
Это больше не мертвое небо, это удивительно-чистый цвет зимнего полудня, не холодный. Ясный.
Ичиго больше ничего не добавляет. Возможно, они с Орихиме и так сказали слишком много. Из сказанного можно понять, что в прошлом было что-то, что-то…
- Я тебе расскажу. Потом. Это не государственная тайна, – беспечно говорит Гриммджо, обнимая Тоширо. Тот утыкается носом ему в грудь, поднимает голову.
Ичиго думает, что эта беспечность дается Гриммджо с трудом, или же он на самом деле счастлив. Счастлив настолько, что может разделить прошлое и настоящее, рассказав об аварии Тоширо. Ведь Тоширо имеет право знать.
- Тогда и я тебе кое-что расскажу, – бубнит Тоширо. – Совершим равноценный обмен.
Ичиго загружает тарелки в посудомоечную машину, Орихиме раскладывает вилки, ложки и ножи в ящике.

На рождественский ужин приезжает даже Карин, которую Ичиго не ожидал увидеть еще несколько месяцев. Карин говорит, что у нее были свободные пара недель, и она решила, что провести их дома, в Токио, в компании старых друзей и знакомых намного приятнее, чем в Пекине, где она проходит практику как переводчик китайского языка.
Отец с сестрой заходят в дом, и Ичиго говорит тихо, обращаясь к Ишшину:
- Мог бы и сказать. Вместе забрали бы из аэропорта.
- У тебя гости, – отвечает Ишшин, и идет в гостиную, где накрыт большой праздничный стол и стоит высокая, с Ичиго ростом, пушистая ель, украшенная маленькими фарфоровыми каретами, оленями и леденцами.
Ичиго предлагает отцу занять его место во главе стола, но Ишшин отказывается, садится напротив Юзу, пока Карин здоровается со всеми друзьями Ичиго.
Тоширо удивляется, сам раскрывает объятия, когда видит Карин, и она беззастенчиво обнимает его за шею, крепко целуя в щеку.
- Кого не думала здесь увидеть, так это тебя. Не знала, что ты знаком с моим братом настолько…
- Я с ним, – Тоширо кивает в сторону Гриммджо, что-то тихо объясняющего Ренджи.
- С Джаггерджэком?
- С Джаггерджэком.
- Кажется, он работает на твоего…
Тоширо аккуратно прикладывает пальцы к губам Карин, отмечает довольно:
- Пацанка, до сих пор не пользуешься помадой. – И говорит серьезнее. – Он пока не знает. Никто не знает.
Карин смотрит на него с пониманием. Карин его всегда понимала. Порой, даже больше, чем Момо. Они учились в одном классе, потом – поступили в один университет, на разные факультеты, и с Куросаки Карин Тоширо общался на равных.
- Свой в доску пацан, – смеется она, и Тоширо жмет ее ладонь.
- Я на самом деле не ожидал тебя здесь увидеть. Это приятно.
- Я в Токио на две недели. Надо будет сходить куда-нибудь.
- Да, с удовольствием.
Тоширо замолкает, разглядывая Карин. Она сменила джинсы и кеды на туфли и узкую юбку-карандаш, а майку – на рубашку. Тоширо был прав, Карин не красила губы, но она была накрашена: черная тушь на ресницах и тонкие стрелки подводки, поддернутые углами вверх. Волосы у нее отросли, больше не было никакого каре, они, распущенные и прямые, закрывали ее спину черной и гладкой волной.
- Родители знают?
- Папа видел на вчерашнем корпоративе. Я сюда с родительского ужина.
- И?
- Он сделал вид, что ничего не было.
- Номер у тебя не изменился?
- Нет, он у тебя с университета остался?
- Ага. Ты же тоже был старостой группы.

Карин с Юзу помогают Урюу убрать со стола. Ужин закончился два часа назад, гости разошлись спустя час, а они не разгребли весь беспорядок, оставленный друзьями, и сейчас. Белым пятном горит возле противоположной стены огромный экран плазмы, Ичиго слушает новости вполуха и стоит, облокотившись о дверной косяк, пока Орихиме за его спиной разбирает посуду, а Урюу перед его носом аккуратно протирает стеклянный стол.
Ичиго подходит к нему тихо, ждет, пока Урюу выпрямится, и опускает подбородок на его плечо, притягивая к себе.
- Я люблю подобные вечера, но ты после них всегда дохлый.
Урюу не спорит. Ему хочется закончить с уборкой побыстрее и затащить Ичиго на второй этаж, в их кровать, чтобы отрубиться до завтрашнего вечера. Ичиго знает, как устал Урюу. Он всегда устает в праздники, или когда дома много людей. Урюу любит друзей, но он держит себя под контролем, когда вокруг – другие и Ичиго.
Ичиго закрывает дверь за сестрами и Орихиме, Урюу читает сообщение от отца, у которого месячная командировка где-то в Европе.
- Пошли наверх? – Спрашивает Ичиго, протягивая Урюу руку.
Урюу соглашается. Он быстро отправляет ответное сообщение отцу и касается пальцами пальцев Ичиго, не смотря на него. Говорит:
- Пошли.

- Карин так повзрослела. – Тоширо сидит на подоконнике, вытянув ноги вдоль пластиковой крышки, смотрит в окно, поворачивает голову к Гриммджо – ненадолго. И снова утыкается в окно. – Орихиме красивая. Рукия на Карин похожа. Не наоборот, потому что Карин я знаю дольше.
- Школа? – Спрашивает Гриммджо, облокачиваясь на подоконник.
Тоширо утыкается взглядом в мускулистую спину, покрытую сеткой мелких старых шрамов.
- Да, мы вместе учились в школе, потом еще в университете.
- Понятно.
Они замолкают, и Тоширо чувствует себя неуютно. Он прижимается щекой к шее Гриммждо, глубоко вдыхает запах вымытых только что волос и обнимает его одной рукой поперек груди.
- Я должен сказать… Но не хочу говорить, – начинает Тоширо. – Но я скажу, если ты пообещаешь, что ничего не изменится после. Окей?
- Говори.
В ладонь Тоширо бьется сердце Гриммджо, он чувствует это, когда тот откидывает голову назад, и Тоширо целует его в висок.
- Я был сегодня у родителей. Мне не хотелось ехать на обед, потому что я не знал, как посмотреть в глаза отцу. Дело не в моей ориентации, дело в тебе. – Тоширо невесело усмехается. – И дело в том, что я не сказал отцу о тебе. А еще хуже – я не сказал тебе о нем.
Я и не хотел говорить. В школе единицы видели во мне человека, а не выгодную партию или удачную компанию. Я общался с Карин и Момо, и еще с парочкой ребят, которых ты не знаешь, я думаю, потому что им не нужны были мои деньги. Карин вообще о деньгах не задумывалась, а Момо с пятнадцати лет любила одного мужчину, и они не видели во мне потенциального будущего мужа. Возможно, во мне сейчас играет юношеский максимализм, – Тоширо рассуждает вслух. Прежде ему никогда не приходилось говорить об очевидном, на его взгляд, кому-то. – Но только придя работать в «Хуэко» я почувствовал себя обычным человеком. Тем, кем мне всегда хотелось быть. Тем, кому не кланяются в ноги незаслуженно. Тем, к кому относятся так, как _он_ того заслуживает. Тем, кто может кормить лысую кошку босса, а потом трахаться с боссом на глазах у этой кошки. Я был тем, кто может, а не должен. И это было классно.
- Ты говоришь так, словно собираешься попрощаться.
Гриммджо поворачивается, и Тоширо спускает ноги вниз с подоконника, раздвигает их, притягивая на себя Гриммджо, и обнимает его нерешительно – ногами.
- Я не собираюсь. Но я не смогу остаться, если со мной захочешь попрощаться ты.
- Логично.
Тоширо корчит гримасу, Гриммджо спрашивает:
- Почему я должен тебя бросить, узнав имя твоего отца?
- Потому что мой отец – Ичимару Гин.
Тоширо закрывает глаза, и вовсе ему не страшно, он просто считает глухие удары сердца Гриммджо и ждет. Дожидается. Гриммджо обнимает его за плечи.
- Три года назад мои лучшие друзья погибли. В автокатастрофе. Они сидели на переднем сиденье, я спал на заднем. Пьяные всегда выживают там, где выжить нереально. – Пока Гриммджо говорит, Тоширо видит, как серый туман заволакивает голубые глаза. – Мы даже не друзьями были: Ичиго утверждает, что я их любил.
Любил. Так вот. Они погибли, а я после сбежал с Альбиона, и до сих пор не хочу думать о возможном возвращении. На самом деле, я боюсь вернуться. Я думаю, что не смогу уйти с кладбища. Так и останусь там. А сейчас я не могу там остаться. Остаться, значит, умереть. Умереть сейчас я не боюсь. Я просто не хочу.
- Я тоже не хочу, – хмыкает Тоширо.
- «Равноценный обмен».
- Вечер откровений, я бы сказал.

Натянув одеяло на нос, Тоширо спрашивает:
- Может, я тебя с родителями познакомлю?
- Может, и познакомишь, – говорит Гриммджо. И Тоширо двигается ближе к нему.

Продолжение в комментриях.

@темы: фанфики, Гриммджо&Улькиорра, Гриммджо&Орихиме, Гриммджо&прочие, Гриммджо

---

Гриммджо

[Liolit]

Наткнулась на свой старенький рисунок, решила, что пусть и здесь тоже будет )


Grimmjow by ~Liolit on deviantART

@темы: фанарт, Гриммджо

---

Фанфик Жизнь в Зазеркалье

[sola_anima]

Название: Жизнь в Зазеркалье
Автор: kalevala3110
Фэндом: Блич
Персонажи: Ичиго, Гриммджо, Айзен и почти все персонажи Блич
Жанры: Ангст, Мистика
Предупреждения:
Рейтинг: PG-13
Размер: Макси
Описание: Ичиго - самый сильный арранкар во Дворце Лас-Ночес. Он служит Айзену и играется с Эспадой. Пока в один прекрасный день не узнает, что он - бывший синигами.
Публикация на других ресурсах: Только с моего разрешения

Глава 1 - Арранкар Ичиго

Я - арранкар. Я знал это с самого начала. Я чувствовал это и верил в это. Я таким родился и я такой, сколько себя помню. Хотя моя память порой играет со мной в злые шутки. Обычно это случается ночью, в моих снах. Я вижу горящую пропасть. Она словно Ад наяву. Геенна огненная, в которой пылает все вокруг, сжигая до пепла. Даже воздух здесь раскален. Невозможно дышать, ибо легкие плавятся и агонизируют. Не понимаю, как я еще не сгорел в этом жгучем Инферно. Щурюсь от танцующих вокруг языков пламени.

И тут я вижу "это". Многоголовую тварь с разинутыми пастями и телом, отдаленно напоминающим человеческий мускульный покров без кожи. Головы без глаз колышутся на перепончатых крыльях и наклоняются ко мне, роняя слюну с оскаленных зубов. Со спины извиваются многочисленные хвосты. Создание выглядит, точно гидра перед Гераклом. И несомненно также опасно.

Но еще больший шок находит на меня, когда тварь разевает рот и начинает говорить. Человеческим голосом. Я слышу этот голос у себя в голове, но не понимаю слов. Наверное, мою способность к восприятию речи отключил шок от осознания, что многоголовая тварь - это человек, несмотря на его обличье.

Какое странное ощущение вдруг наполняет меня. Я словно воспаряю в небеса и вдруг вижу все происходящее откуда-то сверху. Языки пламени раздвигаются, и перед чудовищем возникает высокая фигура, окруженная темным ореолом. Это черная реатсу исходит от нее темной волнистой пеленой.

Точно завороженный я гляжу на закрытое пластинами тело и лицо под копной длинных черных волос. Лицо я хочу увидеть больше всего, но отчего-то не могу. Я вижу только глаза. Красные, сверкающие, словно рубины или гранатовый сок сквозь прозрачное стекло. Неумолимые, притягательные и жестокие в своем приговоре.

Я слышу шепот. Громкий, завораживающий и глухой, отдающийся морозным холодком по моей спине.

Это команда. Волна черного реатсу поднимается, растет и превращается в цунами, накрывая все вокруг с головой одной мощной разрушающей волной. И последнее, что мне удается увидеть - это рубиновые глаза, с насмешкой изучающие меня сквозь всепоглощающую темноту...

Я просыпаюсь и вскакиваю в поту, задыхаясь. Сажусь в постели и хватаюсь за голову.

Одно и то же. Всегда одно и то же! Стоит мне попытаться увидеть лицо черноволосого убийцы чудовища, и сон обрывается, пропадает и исчезает, словно утренняя роса под жаркими полуденными лучами солнца. И все мои попытки не просыпаться, продлить мгновение идут прахом.

А еще меня не покидает странное ощущение. Дежа вю. Словно где-то, когда-то, давным-давно я уже видел подобное. Это открытие угнетает и убивает меня, потому что каждый раз, когда я пытаюсь понять - где и когда это было - я натыкаюсь на глухую стену моего подсознания. И стою перед ней без всякой надежды ее сломить.

- Ты знаешь, кто тот черноволосый незнакомец. Вернее знал... Но ты никогда не вспомнишь. Никогда! - шепчет странный мерзкий голос в моей голове.

Я мысленно посылаю голос туда, куда обычно посылают тех, кого не жаждут видеть, и некоторое время напряженно вслушиваюсь в себя - а не ответит ли? Но нет, мой "мерзавчик" молчит так же, как и моя память, и я открываю глаза навстречу новому "дню" во дворце вечной ночи Лас-Ночес.

- Опять кошмар? - спрашивает мягкий заботливый голос, который я слышу прежде, чем вижу его обладателя, сидящего у моей постели в высоком кресле.

- Да, - глухо отвечаю я , не оборачиваясь.

- Все тот же? - заботливо интересуется мой собеседник. - Черноволосый юноша и многоголовое чудовище в пламенной бездне?

- Да, - ровно и сердито отвечаю я. По длинной пряди моих волос, устилающих постель, проводит чья-то ладонь успокаивающим жестом.

- Не думаю, что его стоит воспринимать всерьез. Наши сны порой преподносят нам весьма причудливые вещи, но всегда нереальные.

Я поджимаю губы.

- Но почему так настойчиво? Один и тот же... Всегда один и тот же! Не знал, что сны могут быть такими одинаковыми, - шепчу я хрипло.

- Может быть, ты сам циклишь свой мозг на этом сне, поэтому он тебя не отпускает? Он чем-то впечатлил тебя, и ты обращаешься к нему за этим впечатлением снова и снова.

- Возможно, - соглашаюсь я, не понимая, почему мой разум внутренне отказывается верить столь логичному объяснению.

Отбрасывая всю эту смуту прочь, встаю с постели и поворачиваюсь лицом к моему собеседнику. Айзен. Мой создатель и благодетель. Он одет во все черное. Только грудь открыта, демонстрируя дыру, в которой мерцает Хоугиоку. Его глаза светятся тем же светом, выдавая силу, которой его наполняет эта сверхпричудливая вещица.

И этими фиолетовыми от блеска Хоугиоку зрачками Соске смотрит на меня, пристально и спокойно. Его взгляд на секунду опускается вниз на мое нагое тело, но в нем не отражается ни одной эмоции. Он словно осматривает имущество, которое ему принадлежит. Нет ли порчи или дефекта.

Я не возражаю. Я и есть его имущество. Он меня создал и дал мне эту жизнь.

Иду к одежде и начинаю медленно одеваться. Подвязываю хакама, и сзади в зеркале возникает Айзен. Он кладет руку на мое нагое плечо.

- Я собираю всех в главном зале. Будь добр пройти туда после завтрака.

- Хорошо, Айзен-сама, - говорю я и падаю на колено в жесте вечной преданности.

Соске насмешливо смотрит на меня и выходит, а я поднимаюсь и заканчиваю собираться. Поднимаю взгляд и смотрю на себя. Черные арранкарские одежды, длинные рыжие волосы, ровный взгляд карих глаз. Почему-то только я и Айзен были одеты в черное. Я никогда не спрашивал, почему. Наверное, это неважно.

Подпоясываюсь мечом и иду в главный зал.

За длинным столом восседает альто*-Эспада. Восстановленная Айзеном с помощью Хогиоку после нападения синигами.

Прямо передо мной я вижу спины Гина и Тосэна. Ичимару поворачивается и усмехается мне.

- Чего скалишься, лисье рыло? - холодно любопытствую я.

- Просто рад видеть тебя в добром здравии, Ичиго-кун, - насмешливо воркует Гин.

- Радуйся про себя, - фыркаю я и восседаю рядом, по левую руку от кресла Айзена.

Справа на меня таращится Гриммджо. Этот маньяческий взгляд я постоянно ощущаю на себе, когда он рядом. Затаенная злоба, желание разорвать в клочья, презрение и еще целый сонм непонятных мне эмоций я вижу в нем. Джагерджак всегда старается зацепить меня или взбесить. Слыхал, что когда-то он жрал себе подобных. Вроде бы оправдывают это тем, что тогда было больше нечего есть, а жертвы сами были согласны, но мне в эту сказочку верится с трудом.

Нагибаю этого "людоеда" рожей к столу порцией своей сниженной до его уровня реатсу (всю он все равно не ощутит). С удовольствием наблюдаю, как он беспомощно скалится от злобы и оборачиваюсь налево, туда, где сидит Улькиорра. Говорят, что Шиффер был кем-то убит, а потом восстановлен Айзеном с помощью Хоугиоку. При этом почему-то многозначительно смотрят на меня. Я интересуюсь, кто же шлепнул этого "классификатора мусора", но мои собеседники тут же пожимают плечами и уходят от ответа.

Шиффер смотрит на меня ровным взглядом. Его глаза настолько безэмоциональны, что невольно кажется, будто восстановление силой Хоугиоку прошло не совсем удачно. Что-то определенно этому созданию забыли вернуть.

Следую взглядом дальше. "Лентяй" - тут же отметаю Старрка. "Мизогин"** - нарекаю раздражающего Нойтору и встречаюсь глазами с Тиа Харрибэл. Пару раз я помог ей с надоедливым Джиругой, за что был удостоен чести лишится девственности с ее помощью. Мы и сейчас иногда проводим время вдвоем, хотя перед Эспадой никогда этого не демонстрируем. Тут я сам по себе, как и она. Нас обоих это устраивает. Поэтому скользнув быстрым взглядом по полной груди под кофточкой, перевожу глаза на нашего самого причудливого члена. Аарониро Арруруэри. Этому созданию явно не сообщили, что банка на голове - не последний писк моды, а даже два плавающих в мутном киселе черепка - не замена нормального мозга. Но зачем мне оскорблять младшеньких?

Ямми - эта ходячая мышечная скала - как ни странно щекочет мое любопытство. Он услужлив и позволяет делать с собой, что заблагорассудится, унижаясь донельзя. Но при этом я знаю, что его реатсу - наибольшее в Эспаде. Так зачем ему служить всеобщей собачонкой, пинаемой под ребра? Зачем унижать и принижать свои возможности? Наверное, некоторых созданий мне не дано понять.

"Старый пердун" - кривлю губы на Бараггана Луизенбарна. Барагган силен и независим и вроде бы относится ко мне со снисхождением. Но однажды я слышал через дверь, как он просил Айзена отдать меня ему во фрасьоны, на что Соске насмешливо возразил, что при моих возможностях - это он мой фрасьон или точнее пыль под ногами.

С Луизенбарна перевожу глаза на двух последних образчиков за столом. "Извращенец," - первое, что приходит на ум при виде Заэль Апорро Гранца. Я точно знал, что пару раз он подглядывал под моей дверью за мной. Или следил в зеркале в ванной. Я пошел в его лабораторию и устроил ему назидательный разгром. Ну, чтобы дать понять, что я не люблю такие штучки.

И заканчиваю осмотр "Дикарем", как я величаю Зоммари Реру. Ирокез равнодушно смотрит на меня. Отвечаю ему тем же и ощущаю руку Айзена в своих волосах на затылке.

- Может отпустишь Гриммджо? Мне кажется, что он уже позеленел, - мягко намекает Соске без всякой жалости в голосе. Смотрю на Джагерджака и вижу, что Айзен слегка ошибся - он уже фиолетовый.

- Ах, да, - вздыхаю и отпускаю "жертву", похожую на выброшенную из моря рыбу. Усмехаюсь, наблюдая за его усилиями, и слушаю, что говорит Айзен.

- Синигами снова сделали вылазку в наш район и перебили там несколько Пустых. Похоже они снова поднимают голову после нашего разгрома. Необходимо преподать им урок.

Соске посмотрел направо.

- Гриммджо, возьми фрасьонов и ступай.

Джагерджак, все еще хватаясь за горло, хрипло рыкнул:

- Разве такие вылазки не дело бахо***-Эспады?

- Ты против? - приторно-мягко заметил Айзен. Гриммджо зло покосился из-под челки на меня и глухо ответил:

- Нет. Я пойду.

- Не нужно фрасьонов, - возможно, я и сам не понимаю, что говорю это, - Я пойду с тобой.

- Ичиго? - осторожно спрашивает Айзен.

- Пройдусь и развлекусь, - спокойно поясняю я ему.

- Удачной прогулки, - усмехается Айзен.

- Зачем ты вызвался пойти со мной, Куросаки? - нагло спрашивает Гриммджо, открывая Гарганту.

- Тебя интересуют мои мотивы? - фыркаю я.

- Просто любопытно, - оскаливается Гриммджо. Он засовывает руки в широкие карманы и некоторое время задумчиво изучает меня.

- Ты себя нормально чувствуешь в последнее время, Куросаки? - вдруг интересуется он.

- В каком смысле? - недоумеваю я. Оскал Джагерджака становится все шире.

- Тебе ничего не кажется странным? - вкрадчиво интересуется он.

- Только голубоволосый арранкар, который стоит передо мной и задает странные вопросы.

- Тогда забудь, - махнул рукой Гриммджо и шагнул в Гарганту. Мне показалось, что в его усмешке было что-то необычное.

Каракура. Маленький копошащийся муравейник, где живут людишки, озабоченные своими маленькими проблемами. Они копошатся, суетятся и ходят по улицам, а я со скукой наблюдаю с высоты за их возней. Как же они ничтожны! Им ни за что не сравнится с великим Айзен-сама и арранкарами.

- Вон они! - кричит Гриммджо, указывая на фигурки двух синигами, скачущих по крышам в шунпо.

С хищной улыбкой предвкушения в долю секунды оказываюсь перед "жертвами" на крыше.

Передо мной маленькая черноволосая синигами с огромными фиалковыми глазами. Едва ее взгляд касается меня, как на всю округу раздается душераздирающий крик:

- Ичиго!!!!!!!

Девушка кидается ко мне, но останавливается и срывающимся голосом продолжает:

- Мы думали, что ты мертв! Мы уже потеряли всякую надежду тебя увидеть. Это я - Рукия, Ичиго!

Я холодно гляжу на нее. Рукия? И что это значит?

- Не знаю, откуда ты знаешь мое имя, ничтожество, но лучше перестань его повторять.

Кажется, она меня не слышит. С криком - Ичиго - синигами снова кидается ко мне. Я останавливаю ее серо средней силы и отбрасываю с крыши. Наблюдаю с высоты, как она корчится на земле, при этом пытаясь приподнять лицо ко мне.

- Ты не помнишь, Ичи? - хотя девушка шепчет, я отчетливо слышу ее голос. - Что же они сделали с тобой... Путь демона...

Кидо выстреливает в меня. Оно для меня даже не комариный укус, но, кажется, это что-то другое. Это не атака, а лечащая магия. Но зачем?..

Мой мозг внезапно пронзает какое-то видение. Я сгибаюсь, но не могу его ухватить.

- Уходим, Куросаки. Ты хорошо их припечатал, - слышится сзади насмешливый голос Гриммджо.

Мы заходим в Гарганту и через некоторое время возникаем в Лас-Ночес. Меня все еще что-то гложет, но я не могу понять, что именно.

- Гриммджо, - глухо говорю я.

- Чего, Куросаки?

- Не говори никому о сегодняшнем происшествии.

Гриммджо скалится.

- Да я и не собирался, Куросаки. Адьос!

Он отмахивает мне рукой, а я сомнамбулической походкой возвращаюсь к себе.

Когда я открываю дверь своих покоев и вхожу, мой разум проявляет выхваченное воспоминание, как изображение на фотографии. Я поднимаю лицо и гляжу в зеркало. И вижу там во внезапной вспышке, наконец, лицо того черноволосого юноши из сна вместо своего собственного. Он, усмехаясь, смотрит на меня. И это - я сам.

Шок пронзает каждый мой нерв. Я медленно оседаю, падаю во тьму. И последнее, что я вижу - это насмешливый взгляд рубиновых глаз юноши из зазеркалья...


* альто (исп.) - высокий. В данном фике Айзеном создана новая Эспада, для которой прежняя является более высокой по положению.

**мизогин - женоненавистник, тот, кто принижает или ненавидит женщин.

***бахо (исп.) - низкий.

@темы: фанфики, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо

---

Ты и я

[Иллан1]

Доброго времени суток =)
Позвольте выложить на ваш суд свое творение, может быть кому-то понравится. Конструктивная критика принимается =)

Автор: Иллан
Название: Ты и я
Фэндом: Bleach
Пейринг: Гриммджо/Улькиорра
Предупреждение: Слэш(Яой). В общем, жуткое ООС и совсем не по манге или аниме х) Просто внешность и имена персонажей сохранена. А так я даже характеры в полную противоположность обратила (за что прошу извинить)
Размер: мини (пробник), если понравится, буду развивать

читать

- Ты просто урод и неудачник! - крикнула она в завершение своей тирады.
- Что? - переспрашиваю. Нет, меня не тронули ее слова. Может, она и права от части. Чувствую, как щеку обожгло от ее удара.
- Чертов труп! - рявкнула она, ее злые на меня глаза заблестели от будущих слез - Как всегда не реагируешь ни на какие слова! Любой нормальный парень уже бы рассердился, а тебе просто все равно!
И тут она падает на пол. Ее шикарные рыжие волосы, которые так очаровали меня в свое время, красиво раскиданы по полу, прикрывают лицо. Ноги-руки в разные стороны. Она похожа на хрупкую фарфоровую куклу, которую случайно уронили. Поднимаю глаза. Вижу тебя, Гриммджо. Мне неудобно, что ты стал свидетелем нашей ссоры с Иноуэ. Это ты ее ударил. Это из-за тебя она на полу. Но
почему меня это не волнует?
Ты стоишь все еще в стойке после удара, тяжело дышишь. Кажется, ты впервые ударил женщину? Поворачиваешься ко мне. Твои глаза полны шока. Ждешь моей реакции, но ее нет. Я спокойно смотрю на тебя. В твои безумные голубые глаза. Ты так похож на хищную большую кошку. Подходишь ближе. Кладешь свои большие горячие руки мне на плечи. Заглядываешь в лицо:
- Не слушай ее, Улькиорра! - говоришь громко и возмущенно - Эта дура ничего не понимает в красоте! Эта дура вообще ничего не понимает!
Твой голос всегда бархатный и мурлыкающий. Слегка хриплый и низкий. Но я бы слушал его вечно. Ты всегда старался меня подбодрить. Твои слова всегда были самыми важными для меня. Ты единственный человек, который никогда не говорил мне ничего обидного. Только комплименты и похвалы, только что-то веселое и интересное. Нет, когда нужно, ты бывал серьезным, ты раскрывался передо мной, а я перед тобой. Лучше тебя меня, наверное, никто не знает.
- Да что она понимает? Ей никогда не понять, какой ты замечательный человек!
Глупенький. Да мне плевать на ее слова. Ты еще что-то говоришь, но я не слышу. Я думаю о другом. Я думаю о тебе. Смотрю в твои глаза. Открытые, честные, слегка безумные. Ловлю себя на том, что любуюсь тобой. Ты всегда меня понимал. Всегда слушал. Всегда смотрел на меня, слегка сочувствуя. Ты всегда был заботливый со мной, опекал меня, хотя я не просил. Но не скрою - мне это
нравилось. С тобой мне всегда было уютно. Смотрю на твои губы. Они все еще что-то говорят мне. Но я не слышу. Думаю только о том, что хотел бы попробовать твой вкус. Улыбаюсь тебе.
- Спасибо, - говорю. Голос мой едва слышно. Кажется, ты изумлен? Оборачиваешься, смотришь на Иноуэ. Да забудь ты о ней. Беру руками твое лицо, разворачиваю к себе. Целую твои пересохшие губы. Прикрываю глаза, чтобы не смотреть на твое удивление.
Горячий плен твоего рта. Твой влажный слегка шершавый язык. Ровные острые зубы. Запах мяты и твоего едва уловимого парфюма. Лайм, кажется?
Но что это? Я вдруг слышу твой прерывистый вздох и чувствую твой напор. Ты... отвечаешь мне? Да. Более того. Ты так жадно целуешь меня, что я чувствую, как в моей груди бешено прыгает сердце. Слегка покусываешь мои губы. Почему ты мне отвечаешь? В самом ли деле этого хочешь или просто из понимания и жалости? Из чувства заботы, как всегда?
Осознаешь ли ты, что сейчас делаешь? Осознаешь ли ты, что целуешь своего лучшего друга? Осознаешь ли, что целуешь парня? Что делаешь это при чужом ошарашенном взгляде? Нет. Если ты целуешь, значит ты сам этого хочешь. Ты никогда не делаешь то, чего не хочешь. И я почти на сто процентов уверен, что ты делаешь все на уровне инстинкта. Ты зверь. Ты хищник. Ты всегда берешь то, чего тебе хочется. И сейчас тебе хочется меня. Открываю глаза. Ты смотришь прямо на меня. Этот спокойный взгляд. Твердый и уверенный в своих действиях. Ты шумно вдыхаешь носом, прикрываешь глаза и усиливаешь напор, надавливая мне на затылок.
Утопаю в тебе. Не отпускай меня. Пусть это длится вечно...

Что она говорит?! Что она говорит?! Почему она снова причиняет тебе боль? Да как она смеет вообще? Да что она о тебе знает? Ты стоишь, оцепенев. Смотришь сквозь нее. На тебя страшно смотреть. Я не могу видеть тебя таким. А она продолжает что-то кричать. Тут ты открываешь рот и что-то говоришь. Во мне клокочет ярость, в ушах шумит, я не могу разобрать твоих слов. Она подходит к тебе и бьет тебя по щеке.
Глаза застилает красный туман. Когда он отступает, я чувствую отзыв в моем кулаке. Я кого-то ударил? Дышать трудно, судорожно хватаю ртом воздух. Тело напряжено до предела. Смотрю вниз. Я ударил ее. Ударил девушку. Она лежит у моих ног. Такая хрупкая. Зло отступает, его место занимает паника. Что я наделал? Улькиорра никогда не простит мне этого! Поворачиваюсь к тебе.
Ты все еще оцепеневший. Смотришь на меня пустым взглядом. Бросаюсь к тебе, но ноги как ватные и я двигаюсь гораздо медленнее, чем хотелось бы. Кладу руки на твои хрупкие плечи, смотрю в глаза. Наверное, нужно извиниться?
- Не слушай ее, Улькиорра! - почти кричу тебе - Эта дура ничего не понимает в красоте! Эта дура вообще ничего не понимает!
Что я несу? Разве ты это хочешь от меня слышать? Смотришь мне в лицо, молчишь.
- Улькиорра, прости, прости, я не сдержался, - умоляю тебя - Но я не могу стоять в стороне, когда какая-то стерва говорит тебе такие вещи, понимаешь? Ты не урод. И не неудачник. Уж мне ли не знать? Да что она понимает? Ей никогда не понять, какой ты замечательный человек! - опять не то несу - Просто я... - я должен извиниться! Должен! И перед ней и перед тобой. А потом уйти и не мешать - Прости меня.
Смотришь на меня как-то иначе. Твой взгляд приобретает смысл, кажется, ты пришел в себя. Слабо улыбнулся. В глазах тоска, но улыбка. Хоть и вымученная, но искренняя. Дарованная мне. Ты прощаешь меня? Смотришь мягко.
- Спасибо, - едва различимо бормочешь ты. Это не то, что я был готов услышать. Ты благодаришь меня?! Чувак, я только что ударил твою девушку, которую ты так любил! Оборачиваюсь на нее. Она уже поднимает голову и приходит в себя, на ее скуле зреет синяк. Или не любил?
Чувствую, как твои холодные тонкие пальцы касаются моего лица. Ты развернул меня к себе. Что это за взгляд? Твой приоткрытый рот. Ты тянешься ко мне. Неосознанно склоняюсь чуть ниже к тебе, чтобы ты мог дотянуться. Ты целуешь меня в губы. Я слегка удивлен, но не скажу что мне это неприятно. Твой мокрый узкий прохладный язычок шарит у меня во рту. Прощупывает мой язык, проводит по моим зубам. Ты изучаешь меня. Это заводит. Я отрывисто вздыхаю, не отрываясь от тебя и начинаю отвечать на твой поцелуй. Твои ресницы подрагивают. Я смотрю на тебя в упор. Ловлю каждое движение.
Господи, как я этого хотел. Я всегда был рядом с тобой, всегда заботился о тебе, когда тебе было трудно. Всегда пытался сделать тебя счастливее. Я полюбил тебя очень давно, но никогда бы не рискнул помешать тебе с твоей девушкой. Никогда бы не попытался вас разлучить. Мне всегда срывало крышу рядом с тобой и я едва сдерживался, чтобы не сметь к тебе даже прикоснуться с тем
намерением, чтобы показать свою любовь. Только как друг. Я был рад, что ты и до этой грани меня допускал. Мне и этого хватало, чтобы чувствовать себя счастливым рядом с тобой. Но сейчас ты сам меня целуешь. Разве я могу устоять? Я покажу всем этим сукам, как нужно тебя любить!
Жадно кусаю твои губы, чувствую запах зеленых яблок, исходящий от твоего дыхания. Дышу носом, лишь бы не прерывать поцелуй. Обхватываю ладонью твой затылок, чтобы ты не вздумал отстраниться. Я слишком долго тебя ждал. И теперь не отдам никому.
Ты открываешь глаза и смотришь на меня. Ничего, любимый, я больше не подпущу ни одну стерву к тебе, чтобы они больше никогда не разбивали тебе сердце. Закрываю глаза, проникаю в твой рот глубже, надавливаю тебе на затылок, чувствую даже через одежду, как сильно стучит твое сердце.
Надеюсь, ты позволишь мне остаться с тобой? Надеюсь, не оттолкнешь? Надеюсь, это не временное помешательство из-за шока? Господи, я слишком о многом прошу. Просто не отпускай меня, ладно?

Иноуэ Орихимэ смотрела на то, как ее парень целуется со своим лучшим другом и понимала, что осталась в дураках. До нее не было никому дела. Она сердито топнула ногой, ругнулась матом и, проклиная "чертовых гомосеков", ушла вон.

P.S. это первая выложенная мною работа, поэтому если есть ошибки в грамматике или пунктуации, а так же оформлении - прошу простить мне эту маленькую оплошность =)

@темы: фанфики, Гриммджо&Улькиорра

---

Безумие.Пролог.

[Мориона]

Название:Безумие
Автор:Мориона
Фэндом:Bleach
Персонажи: все и ОМП
Рейтинг: R
Если враги все убиты,
Снова хочу воскресить
Тех, имена чьи забыты,
Чтобы их снова убить.
Ницше.
Он приехал в этот городок чтобы развлечься- дела семьи не требовали его вмешательства да и война , к сожалению , закончилась. Конечно, он мог выбрать Токио или любой другой известный город , но не захотел. Достало. И чем дальше , тем хуже. Он устал и ему было скучно , а когда ему было скучно - окружающим становилось оч-чень плохо , и это его забавляло. Что поделать , покойная бабка была права - он кровожадная и жестокая тварь и таким останется. Может , для всех и было бы лучше , если бы он не родился , но мать не позволила убить сына и заплатила за это своей жизнью . Смешно , но он ей благодарен , хоть и пришлось провести в приюте пятнадцать кошмарных лет . Но сейчас , глядя на утопающий в розовых цветах город , думать об этом не хотелось .
Всё-таки , Япония красивая страна , особенно сейчас , когда цветёт сакура . И этот городок ( Каракура , кажется ) не исключение . Всё было не плохо - он шёл по парку , наслаждаясь тишиной и прохладой , когда почувствовал слабый удар . Он замер и услышал чьи-то голоса неподалёку . Ведомый любопытством , он свернул с тропинки и углубился в парк . Пройдя немного , он вышел на поляну с какой-то огромной ямой в ценрте и замер . Перед глазами разворачивалось интересное зрелище . Он прислонился к дереву и , по-привычке склонив голову к левому плечу , стал рассматривать стоящих там людей . Особенно привлекали двое - здоровый амбал и изящный парень, - у обоих странные дыры на телах . Безразлично скользнув взглядом по нескольким изломанным телам на поляне , он посмотрел на последнего участника шоу - забавного ( но опасного , он это нюхом чуял ) мужика в дурацкой панаме и обнаженной катаной в руках . К сожалению , двое "дырявых" не стали сражаться , а исчезли в каком-то черном провале . Он довольно сощурился - скука медленно уступала место любопытству и азарту . Зверь внутри заинтересованно поднял голову .

@музыка: Арда "Только пыль"

@настроение: странное

@темы: фанфики

---

Верь в то, что ты читаешь...(Глава 14)

[Dark_Nero]

Верь в то, что ты читаешь...
Автор: Alisia Keehl
Бета: Electra Hound (она же и соавтор)

Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Ичиго

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Мистика, Экшн (action), AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: планируется Миди, написано 60 страниц
Кол-во частей: 15
Статус: в процессе написания


Как далеко корнями в древность
Уходит это чувство - ревность,
Как яда капелька в любви,
Струится вместе с ней в крови.

Куросаки не находил себе места. Весь день он будто бы на иголках сидел, пытался унять в себе странное чувство раздражения и злости. Он проснулся немногим позже, когда его повели уже не в общую камеру, а в отдельную. Там стояло две кровати.
- Видимо, вторая для Гриммджо, - подумал медиум, укладываясь на койку, которая приглянулась ему больше. Интерьер этой комнаты не многим отличался от того, где Куросаки довелось побывать не так давно. Жаловаться не приходилось, ведь в этой комнате было уютно и тепло, нежели в том подвале, где Ичиго довелось провисеть черт знает сколько времени. Он посмотрел на свои запястья, окольцованные кровавыми синяками от цепи, медленно пошевелил пальцами, морщась от неприятных ощущений. Наверняка, завтра уже ничего не будет, но если быть откровенным, то волновало сейчас рыжего совсем не это.
Куросаки ломал голову над тем, почему этот треклятый Кенсей так ведет себя с Гриммджо, почему так смотрит на него, будто глазами раздевает. Это все казалось жутко неправильным и злило юного медиума, который закипал при одной только мысли, что белобрысый недопырок посмеет приставать к принцу. Да Гриммджо и не позволит ему. Или все-таки нет? Ведь он тоже очень странно поглядывал на медиума, что вводило рыжеволосого в исступление.
«Неужели они и правда?... Нет, Гримм не такой!» - Ичиго перевернулся к стенке, намереваясь, наверное, дыру в ней прожечь своим взглядом. Его волновало столько вещей, и парень толком не мог определиться, за какую схватиться, довести до ума и облегчить свою голову, решив хотя бы одну из тех многочисленных проблем, что свалились на него.
И, пожалуй, единственное, что составляло здоровую конкуренцию подозрений по поводу отношений Гриммджо и Кенсея, было осознание содеянного той ночью. Рыжий не мог найти себе покоя, прекрасно помня, как убивал выживших отряда разведчиков, как собственными руками выламывал принцу кости, душил, выбивал душу мощными ударами в солнечное сплетение…
Вспоминать было больно, но еще больнее было пытаться это забыть.
«Надо, надо сыпать соль на раны, чтобы лучше помнить, пусть они болят»* - сказал однажды один очень мудрый человек, и был полностью прав. Мы не должны забывать боль, не должны оберегать старые раны любой ценой, чтобы они больше не приносили нам страданий - нужно помнить. Все, до последней капли, помнить и больше не допускать ошибок, которые стали причиной тех ран. И если ты сможешь сделать это, то смело называй себя сильным человеком, ибо слабаки всегда берегут себя, словно они сделаны из хрусталя…
О, Ичиго не смог бы забыть ту ночь очень долго, даже если бы приложил к этому все усилия. Невозможно забыть такое: кровавое месиво, крики ужаса и боли, собственные руки, которые разламывают костяной доспех и вонзаются в теплую плоть, желая вырвать сердце из сильной груди… и тихий, хриплый, искаженный болью, шепот, призывающий остановиться. Куросаки никогда не забудет угасающий взгляд топазовых глаз, мутных от пелены боли, раздирающей его тело. Сейчас медиум чувствовал страдания принца, как свои собственные, и понимал, что на его месте он бы не продержался так долго, не вытерпел бы столько, сдался, упал. Почему-то, в горле встал большой ком, мешающий дышать, и рыжеволосый медиум сдавленно попытался вдохнуть через рот.
«Запомни: ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься и умнее, чем ты думаешь. И еще кое-что – я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом. Так что не смей позориться, кусок идиота», - прозвучали в голове Куросаки слова Гриммджо, и парень подтянулся, как струнка, собрался. Сейчас ему вдруг стало все понятно: и истинное значение слова «наставник», и действия принца, и его слова, но в первую очередь, Ичиго понял, что все это время он шел вперед не потому, что Урахара запихнул его сюда. Нет, медиуму давали право выбора, и согласился он не потому, что этот мир стал таким важным для него. Он просто не хотел уходить от Гриммджо. С самой первой встречи, принц настолько зацепил рыжего, что, пожалуй, не оторвешь и клешнями. Сначала это была ненависть - жгучая, горячая, заставляющая кровь бурлить и рваться в бой. А потом это перетекло в товарищество, восхищение в некоторой степени, соперничество и безмерную привязанность. Именно поэтому медиум не мог отступить от назначенной цели, не мог подвести принца, не мог предать самого себя. Он должен был взять себя в руки и помочь повстанцам победить, чтобы не страдали люди, чтобы не погибали в сражениях смелые солдаты. А если на пути Ичиго будет стоять он сам из какого-то там параллельного мира, значит, нужно и эту преграду уничтожить. Нельзя сдаваться. Никогда…
***
«Это произошло в юношестве. Молодой принц занимался на тренировочной площадке, побеждая одного противника за другим. Сначала победы приносили ему безумную радость, но со временем это наскучило. Гриммджо даже пробовал кричать на подданных, чтобы они перестали поддаваться, но те сражались действительно в полную силу. Что уж говорить, Джаггерджак был очень одаренным ребенком, все схватывал на лету и быстро совершенствовал полученные знания.
- Да ну вас к чертям, - досадно фыркнул голубоглазый подросток, возвращая меч оруженосцу. Он всегда дрался только настоящими мечами, считая бой деревянными макетами всего лишь детской забавой. Когда сражаешься настоящим оружием против такого же, появляется адреналин, понимание того, что тебя могут ранить, тяга к жизни появляется, огромными крыльями за спиной усиливая волю к победе.
- Сир,- вдруг окликнул его парень, немного постарше, чем сам аристократ.- Позвольте мне сразиться с Вами.
- Ты же всего лишь… - начал было Гримм, но по уверенному взгляду серых глаз понял, что драться с этим противником стоило уже потому, что воля в них плескалась так сильно, что казалось, будто она сейчас выльется через край. - Хорошо. Я принимаю вызов.
Принц взял меч, выходя на поле боя, и встал в удобную стойку. Пепельноволосый поступил аналогично, с азартной улыбкой глядя на противника. Тогда Кенсей был выше Гриммджо чуть ли не на голову выше, чем зачастую и шутил над аристократом, сразу выводя его из себя. Принц быстро догонит его в росте, но это будет потом, сейчас все было иначе.
- Нападайте, Сир, - с улыбкой произнес парень, имени которого Джаггерджак пока не знал.
- Не указывай мне! - оскалился наследник трона и тут же сделал стремительный выпад в сторону Мугурумы. Удар был молниеносным, но тот успешно отразил его, отводя лезвие меча в сторону, изворачиваясь и атакуя. У парнишки была замечательная реакция: все выпады Гриммджо не достигали цели, Мугурума успешно контратаковал. Самое удивительно, что в таком темпе он мог сражаться очень длительное время – Джаггерджак даже позавидовал его неутомимости.
Они сражались на равных, долго и упорно, не желая уступать друг другу, но у каждого есть предел выносливости. Оба уже достаточно сильно выдохлись, но продолжали упрямиться, пытаясь восстановить тяжелое дыхание.
- Сдаетесь? - хрипло выдохнул Кенсей, перехватывая рукоять меча поудобнее и вытирая пот с лица.
- Еще чего, - усмехнулся в ответ ему принц, который нашел в себе силы для последней атаки. Но их битве было суждено закончиться ничьей, как и многим следующим. Так началась их дружба, внутри которой медленно, но верно расцветала любовь…».

Куросаки поперхнулся, для верности перечитав последнее предложение раз пять подряд, чтобы убедиться, что это не сон и не мираж больного мозга. Но его надежды не оправдались - текст в действительности гласил, что Гриммджо и Кенсей полюбили друг друга.
- Да какого хрена?! - негодованию Куросаки не было предела. Он краснел, как рак, причем, не зная точно, от чего именно: от смущения или же от накатившей злости. Преимущественно на Кенсея, которого прямо сейчас был готов прикончить собственными руками, четвертовать и сжечь на костре его останки.
- Вот же… Сука!
Дальше Ичиго читал быстро, гневно сопя и едва ли не вырывая страницы из книги. О том, как Кенсей, обычный рекрут, стал больше общаться с Гриммджо, как в какой-то момент понял, что испытывает к нему, и впервые поцеловал, даже не надеясь получить взаимный ответ. Но он был, и был не менее пылким, чем первый шаг Мугурумы. Ичиго читал, как сероглазый окружал принца заботой, чем зачастую и бесил аристократа, как они вечно спорили, кто же будет «сверху», но в итоге каждый из них был готов отдаться другому без каких-либо слов. И с каждой страницей, каждой строкой, каждым словом злость бурлила в рыжем еще сильнее, и он едва ли не рычал от нахлынувших эмоций. Теперь все становилось на свои места: взгляды, жесты… Теперь Куросаки понимал, почему Кенсей так испугался, увидев полуживого принца, почему устроил такой скандал своим соратникам, почему так бережно уносил Гриммджо на руках, почему так заботился и почему не хотел подпускать к нему Ичиго. Мозаика сложилась, все фрагменты закончили композицию. И гнев перешел в какое-то мучительное отчаяние, причину которого медиум и не знал. Он запустил пальцы в собственные волосы и шумно выдохнул через нос, сжимая губы в тонкую полоску.
- Как же так?..
Ичиго отложил книгу в сторону и уткнулся лицом в подушку. В голове роились очень нехорошие мысли. Душа болела. Сердце ныло. Жгучее чувство ревности ядом растекалось по венам, неся холод и ненависть. Все это было слишком для него, познающего любовь впервые. Ичиго, увлеченный собственными переживаниями, незаметно для себя погрузился в сон.

***

В комнату Ичиго вошел мужчина необычной внешности с длинными вьющимися волосами. Он оценивающе оглядел юношу и поджал губы.
- Ступай за мной, рыжий, - приказал он тихим голосом с нотками манерности.
- Куда это?! – взвился Куросаки. Еще не хватало, чтобы какой-то странный тип отдавал ему приказы!
- Господин Мугурума хочет посмотреть, каков ты в деле.
- А не пошел бы… - начал было Ичиго, намереваясь послать господина Мугуруму в далекие дебри, но вовремя остановился. Ведь там, куда они пойдут, может быть Гриммджо…
- Куда идти? – с горячностью спросил парень. Собеседник недоверчиво поглядел на него и скривился. Наверное, решил, что Ичиго псих или идиот.
- Идем, я покажу.
Они двинулись по темному коридору. Ичиго первым нарушил молчание и осторожно позвал:
- Эээ… Уважаемый…
Его спутник даже не обернулся. Куросаки почувствовал легкое раздражение: эти странные вайзарды вели себя словно короли. Вот же надменные сволочи!
- Милейший, я к вам обращаюсь! – грозно и громко произнес парень, недобро пялясь в спину своего провожатого.
- Чего ты орешь? – полуобернулся блондин.
- Скажите, а где господин Гриммджо? – Ичиго постарался придать своему голосу будничный интерес.
- Не волнуйся, - мужчина усмехнулся, обнажив ряд ровных мелких зубов. – Он будет там, куда мы идем.
Куросаки выдохнул и едва заметно улыбнулся, хотя в душе ему хотелось закричать «Ессс!».

***
Они пришли на небольшую живописную прогалину в лесу, где их уже поджидали Кенсей и Гриммджо. Джаггерджак невероятно похудел, лицо осунулось, обостряя его и без того резкие черты. Он был одет только в широкие хакама, торс его был почти полностью перевязан бинтами, на каких кое-где виднелись следы крови. Рядом с голубоглазым лежал какой-то плед.
«Выбросил, видимо», - подумал рыжий, смекнув, что принц все-таки не принял чрезмерно бережного отношения к себе.
«Значит, Кенсей обломился со своей заботой, чертов ублюдок. Так ему и надо!», - мысленно рыкнул юный медиум. Этот факт, несомненно, был ему приятен.
Ичиго был рад встрече и с трудом подавил в себе желание широко улыбнуться: принц бы явно не одобрил телячьих нежностей, хотя…
«Это он со мной этого не одобряет, а с ним, наверное, аки голубь», - обиженно подумал юноша. Негативные чувства отразились на его лице - к боссу он уже подошел с привычным насупленным выражением.
- Привет, - сухо бросил Ичиго, краем глаза наблюдая за Кенсеем, который расслабленно стоял в сторонке. – Как самочувствие?
- Здорово. Жить буду, - невыразительно ответил Гриммджо хриплым голосом. Он блеснул глазами и уже открыл рот, собираясь что-то добавить, но затем передумал. Обернулся, взмахнул рукой, подзывая к себе вайзарда:
- Кенсей, неси свою жопу сюда и учтиво поприветствуй своего гостя!
Мугурума наклонился и, сорвав травинку, прикусил ее белыми зубами. Затем пошел вразвалочку, снисходительно усмехаясь. Ичиго нервно сглотнул и сжал зубы: он боялся сорваться от злости.
- Кенсей Мугурума, рад знакомству, - блондин протянул руку в приветственном жесте.
- Ичиго Куросаки, взаимно, - сдержанно ответил юноша, подкрепляя свои слова рукопожатием. Внезапно он ощутил, что ладони предательски вспотели: наверное, из-за рассеянного взгляда Гриммджо, которым он одарил двух парней.
- Эй, чудик! – Гриммджо устало опустился на землю и привалился спиной к дереву. Видимо, раны все еще давали о себе знать. – Кенсей хочет посмотреть, как ты держишь удар и можешь ли достойно отвечать в бою. Короче, он хочет убедиться, что ты не хлюпик, понимаешь?
Куросаки слегка кивнул.
- Вон, на камне, лежит твоя железка, - принц махнул рукой в сторону, - возьми ее и докажи мне, что я не зря потратил на тебя столько времени.
Но Ичиго не торопился выполнять приказ босса. Он уставился себе под ноги и принялся носком сапога ковырять ни в чем неповинную кочку.
- Зачем ему убеждаться?
- Затем, дебил! – повысил голос Джаггерджак, подаваясь вперед. Однако он тут же поморщился и откинулся назад, упираясь спиной в древесный ствол. Прижал руку ко рту, сдерживая хриплый кашель, на пальцах показалась кровь.
- Ну-ну, - подскочил и засуетился около него Мугурума. Он извлек откуда-то кармана широких брюк носовой платок и, отведя руку от лица Гриммджо, принялся заботливо вытирать его губы. – Не надо так нервничать по пустякам. Можно же просто включить игнор и нацепить маску мудрого правителя.
Ичиго почувствовал, как у него начинают гореть щеки – так и хотелось долбануть в это светлое темечко, чтобы неповадно было услужливо расстилаться перед чужими наставниками.
- Да пошел ты! – Джаггерджак резко выхватил у него платок и со злостью бросил на землю. – Чего ты копошишься около меня, будто баба над младенцем? Я что, немощный инвалид? Отвали!
Ичиго обомлел, ожидая бурю. Нет, он, конечно, знал, что Джаггерджак та еще сука, но так ответить на заботу о себе – это явный перебор! На месте Мугурумы он бы дал нахальному вельможе приличную зуботычину, невзирая на состояния здоровья.
Однако Кенсей и ухом не повел: он широко улыбнулся, демонстрируя отменные зубы, и наклонился поближе к Гриммджо.
- Какой ты грубый и несговорчивый. Кричишь на меня при подчиненных, - он уперся ладонью в дерево, как раз за затылком принца.
– К счастью, в отличие от других, - Кенсей бросил многозначительный взгляд на Ичиго, - у меня есть универсальное средство, чтобы тебя заткнуть.
И с этими словами он впился поцелуем в губы принца. Гриммджо распахнул глаза и, промычав что-то, попытался оттолкнуть вайзарда от себя, но он был слишком слаб для этого.
- Ээээ… Вы чо, охерели?! – уронил Ичиго вместе со своей челюстью. Он впервые в жизни видел двух целующихся парней, и эта картинка повергла его в шок.
Очевидно, что Кенсей целоваться умел, потому как сопротивление принца постепенно сошло на нет. Рука, которой он пытался оттолкнуть от себя Мугуруму, плавно скользнула на затылок блондина, сжимая короткие волосы. Похоже, Джаггерджак втянулся, и ему доставляло это удовольствие!
- Прекратите немедленно, сволочи! – рявкнул Ичиго, отворачиваясь. Судя по звукам за его спиной, добродетельный призыв не возымел никакого действия. Мальчишка стоял, уткнувшись лицом в ладони, ощущая, как внизу его живота все наливается тяжестью, предвещая нехилый стояк.
Спустя несколько минут бесстыдные сволочи наконец оторвались друг от друга. Куросаки стоял, закрыв лицо руками: губы предательски дрожали от злости, а щеки горели алым. Он впервые в жизни ревновал столь сильно и остро, что это причиняло нестерпимую боль. Хотелось разорвать Мугуруму на мелкие клочки, испепелить, а пепел зарыть где-нибудь в чаще леса, деревьям на удобрение, экосистеме на радость.
- Эй, мальчик-девственник! Ты будешь драться или подрочишь за деревом? – издевательски окликнул его Кенсей. Это стало последней каплей. Не помня себя от ярости, Ичиго рванулся к лежащему на земле мечу и, схватив его, без предупреждения налетел на Кенсея. Тот едва успел вскинуть оружие для блока: катаны встретились с жалобным звоном, полетели искры. Отчаяние и злость придали Ичиго сил. Он атаковал так напористо и сильно, что стал теснить ошеломленного противника. В глазах юноши была кровавая пелена убийства, нестерпимо хотелось добраться до ненавистной беловолосой физиономии, чтобы одним мощным ударом раскроить череп.
Однако Мугурума быстро собрался. Ловко увернувшись от удара Ичиго, он треснул его цубой катаны в лоб. И в то время когда Куросаки отступил, зажимая рану рукой, вайзард вскинул оружие перед собой и воскликнул:
- Сдувай, Татикадзэ!
Тотчас же мощнейший поток реацу окутал мускулистую фигуру Мугурумы. Его духовная сила сияла ослепительным голубым светом. Катана уменьшилась до размеров танто, а цуба приобрела черный цвет. Кенсей усмехнулся и поудобнее перехватил кинжал в руке.
- Поиграем, малыш? – язвительность его тона больно полоснула по самолюбию Ичиго.
Издав вопль ярости, Куросаки бросился в атаку, но тут же был остановлен потоком реацу, которая отбросила его шагов на десять назад. Ичиго упал в колючий кустарник, больно оцарапав лицо и руки. Такой отпор несколько остудил его пыл. Он поднялся на ноги и застыл на месте, утирая с лица кровь.
- Что ты сделал? – крикнул он хриплым, каркающим голосом.
- Дал тебе по жопе. Ты такой тупой, что не понял? – ответил Мугурума со смехом.
«Сволочь», - подумал Ичиго, крепче сжимая рукоять меча. Его взгляд случайно упал на Гриммджо, который стоял около дерева, взирая на происходящее с ироничной улыбкой.
«И он туда же. Смеется, издевается. Как же вы меня все достали!».
Ичиго почувствовал, как на него накатывает тьма, захватывая сознание и унося прочь все разумные мысли…
Тьма. Боль. Отчаяние. Ичиго будто плавал в океане, среди бушующих волн безо всякой надежды на спасение. Ему слышался голос, такой противный, дребезжащий с острыми металлическими нотами. Голос был повсюду. Снаружи и изнутри. Он забирался в сознания, подчиняя и властвуя. Подавлял волю и разум, доминируя полностью. И вдруг среди всего этого хаоса прозвучало одно единственное, тихое:
- Ичиго, ну же приди в себя.
И весь морок пропал разом, исчез и развеялся будто дым. Ичиго распахнул глаза и увидел над собой встревоженное лицо наставника. Гриммджо сузил глаза, увидев, что Ичиго приходит в себя и прошипел:
- Ты что творишь, скотина? – размахнулся и отвесил ученику несильную оплеуху. И тут же зажал рот рукой, борясь с новым приступом кашля.
- Тише, тише, - подскочил к нему вездесущий Мугурума. Ичиго сдавленно охнул, разглядев внешний вид своего противника: тот был весь испачкан кровью и грязью. Одежда вайзарда превратилась в жалкие лохмотья. Заметив реакцию Ичиго, Кенсей криво усмехнулся и сплюнул кровью.
- А ты ничего, малыш!
***
Ичиго зашел в комнату, которую выделили специально для него и Гриммджо, как удалось выяснить юному медиуму. Почему-то от этого на душе стало как-то проще и спокойнее. Если принц не будет ночевать с этим треклятым Кенсеем, то все не так уж и плохо, если цепляться за нитку. А Ичиго очень хотел за нее зацепиться, поскольку никак не хотел верить ни написанному в книге, ни увиденному своими глазами. И дело вовсе не в том, что это могло вызывать какое-то отвращение, нет, такого не было. Здесь что-то другое… То, от чего сердце бьется быстрее, а ненависть закипает в крови, требуя выхода. И хотелось все выместить на пепельноволосом медиуме, который смеет так себя вести…с Гриммджо. При Ичиго. Нельзя. Он не имеет права. Потому, что принц ему не принадлежит. Потому, что все у них осталось позади. Оно просто должно там остаться. Потому, что при одной мысли о том, что Гриммджо будет целовать кого-то, обнимать, спать с ним, на душе становилось так гадко, что хотелось лезть на стену и волком выть. Куросаки долго мучил себя разными догадками и предположениями, но в итоге принял решение дождаться самого Гриммджо и расспросить у него все напрямую… «Главное, не краснеть и быть посмелее», - подвел итог рыжик и стал изучать потолок, ожидая возвращения аристократа.
Но так и не дождался…
***
- Два идиота, - хмуро произнес Гриммджо, сложив руки на груди,- Это же надо было додуматься…
- Да ладно тебе, котенок, - Кенсей улыбнулся, обнимая принца со спины. Тот напрягся, отстранился. Они сидели на крыше казематов, посреди огромного леса. Раньше в этом месте заключали особо опасных преступников, но после дворцового переворота Айзен освободил всех тамошних заключенных и приказал вообще закрыть эту тюрьму. Через какое-то время тут нашли прибежище вайзарды. Стоит упомянуть и о них. В помощи принц получил отказ - медиумы решили сохранить военный нейтралитет, поскольку ни одна сторона, ни вторая ничего хорошего им не сделали, а лишний раз вмешиваться в войну, сами понимаете, дело весьма глупое. После неудачных переговоров Гриммджо ни с кем из той братии, кроме Мугурумы, не пересекался, да и не особо ему хотелось. Радовало хотя бы то, что они соизволили взять под свое крыло Куросаки и обучить его уже, как следует. Самому Джаггерджаку было разрешено зализать раны в штаб-квартире, а потом уматывать восвояси. На эту Секста даже не волновался, ему только на руку скорейшее возвращение домой.
Негодовал, а точнее диву давался, он по другой причине. Ну, вот как хватило у этих двоих ума начать всерьез драться на этой тренировке? Нет, понятно, что надо было испытать силы мальчика, но не до такой же степени! И ведь этот рыжий недопырок первый вспетушился, начал бить с явным намерением прибить Мугуруму окончательно и бесповоротно. А эта белобрысая детина вызов принял, по всей видимости, решив выжать из ученика принца все соки. Не вмешайся бы вовремя сам Гриммджо, так бы и убили друг друга. Причем, инициатива была явно не на стороне Ичиго. Да, Гриммджо отчасти признавал, что поцелуй был не к месту (но по большей части ему было откровенно насрать), но зачем же так злиться? Кто бы мог подумать, что Куросаки до такой степени гомофоб…
А сейчас один из них мирно спал в предоставленной на то комнате, а второй с довольной мордой провоцировал Гриммджо на новые приступы агрессии…
- Я не котенок, - огрызнулся принц. – Хватит! Мы уже не дети.
- Перестань, Гриммджо, - промурлыкал беловолосый медиум и развернул к себе хмурого правителя. - С каких пор ты такой придирчивый?
- С тех самых, как погиб мой отец и якобы умер ты,- он отстранился, вздохнув. Внутри принца творилось что-то необъяснимое, и он искренне не понимал, чем же это вызвано. Голубоглазый очень скучал по Кенсею, тосковал, часто вспоминая те счастливые минуты, когда они были вместе. Чего уж говорить, в какой-то момент он попросту смирился со смертью возлюбленного…
И вот сейчас, когда все эти мысли о его гибели, тоска и боль развеялись стоящим перед ним, живым и невредимым, Кенсеем, то все как-то надломилось. Совершенно неожиданно, разом. Этот человек был таким близким, но в то же время совсем чужим, и прикосновения его по-прежнему вызывали дрожь, но уже отнюдь не трепетную, иную. Гриммджо чувствовал, что между ним и Мугурумой возникала стена каждый раз, когда переступалась условно установленная грань.
- Я же объяснял тебе, что…
- Я знаю, - Гриммджо перебил его, вновь мягко пресекая попытку себя обнять. - И я очень рад, что ты жив… Но что-то мешает, понимаешь? Я не могу сделать все так, как раньше.
- Но мы постараемся, - печально улыбнувшись, Кенсей, провел пальцами по щеке принца, мазнул по сжатым в узкую полоску губам, таким мягким, вопреки нраву хозяина. - Обещаю, я помогу тебе… Больше никогда тебя не оставлю, слышишь?
Молчание нависло над ними прозрачным туманом, обрекая одного из них на мучительные догадки и даруя второму немного времени поставить все точки над «i» и принять то решение, которое ему действительно ближе к сердцу. Так продолжалось долгие несколько секунд, которые стали каким-то предзнаменованием… Кенсей понял все первым. Ведь если Гриммджо не ответил сразу, значит, он сомневается, а столь долгое молчание стало более, чем самым красноречивым ответом.
- Кенсей… - выдохнул принц наконец . - Я не хочу тебя обманывать… Поэтому скажу прямо. Я не могу испытывать любви.

* «Надо, надо сыпать соль на раны, чтоб лучше помнить, пусть они болят.» Фраза Владимира Высоцкого

@темы: фанфики, Гриммджо&Ичиго

---

[Greyhound*]

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Фанфик Замок

[sola_anima]

Название: Замок
Автор: Judith3110, antares1492 (selchis)
Фэндом: Блич
Персонажи: Гриммджо/Ичиго, Айзен/Ичиго, Хичиго, Зангетсу, Улькиорра/Орихимэ
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Мистика, Hurt/comfort, AU, Вампиры
Предупреждения: OOC, AU, критика не принимается ни в каком виде, просто не читайте, если не нравится
Рейтинг: NC-17
Размер: Миди
Описание: Идея взята с "Красавицы и чудовища", но персонажи и повороты сюжета рассказывают нам совершенно иную историю.
Публикация на других ресурсах:Только с моего разрешения
Примечания автора: Поскольку народ прежде чем прочитать уже пытается сделать неправильные выводы о сюжете, то хочу уточнить, что фик не использует версию мультика Диснея о красавице и чудовище, никакого Айзена в роли Гастона тут нет. ))))))))) Взята только ИДЕЯ о том, что внешность страшна, а полюбить бы надо душу. Сюжет полностью свой.
Гриммджо обращен ведьмой в чудовище, потому что она посчитала только такой облик достойным его мерзкого сердца. Лишь в полнолуние он может принимать свой истинный вид. Кроме прочего ему необходима кровь для поддержания жизни. Почти век проходит прежде, чем в замке появляется юноша Ичиго, который привлекает к себе внимание Гриммджо и является его надеждой на снятие заклятья. Одна проблемка - сначала он должен влюбить в себя Ичиго и условием ведьмы было, что юноша должен знать ВСЮ правду о Гриммджо и после этого всё еще любить его, только тогда заклятье будет уничтожено. Вот как он это делает и получится ли читайте сами.

Поскольку фик уже написан под Блич - менять не собираюсь. Читайте только те, кому нравится, остальные - до свидания!

Главы 1-3

Глава 4. Гроза
Ичиго медленно брел по коридорам замка. За время его обитания здесь он, увы, не продвинулся в разгадке всех его тайн и на миллиметр. То создание, кем бы оно ни было, после странной просьбы и ее исполнения больше не появлялось. Ичиго чувствовал себя неловко и не понимал, что с ним произошло. Как он мог так всецело довериться неизвестному, да и еще и не полностью человеку? И желать его до такой степени? Волноваться от одной мысли о его прикосновениях? Пара поглаживаний и... У Ичиго мрачнел взгляд, когда он вспоминал, как потом поспешно пришлось заниматься самоудовлетворением в ванной. И как после было паршиво на душе от одиночества и мысли, что его, возможно, просто используют или играют им.

И было еще столько нерешенных вопросов. Куда пропал Гриммджо? Что означала та кушетка с ремнями? И почему это странное создание назвало Гриммджо плохим человеком? Кто был тогда, в коридоре? Что вообще творится в этом замке? Почему никто не знает или не хочет говорить о хозяине? Почему ему так грустно от мысли, что он больше не увидит чудовище никогда?

От всей этой неизвестности у юноши начиналась головная боль. Но лезть в потайную комнату и куда-либо еще он пока не стал. Слишком грустный был у чудовища голос, когда он узнал, что Ичиго заглядывал туда без спроса.

Сегодня Орихимэ и Улькиорра уехали в деревню, оставив его присматривать за замком, и Куросаки решил просто отдохнуть, втайне надеясь на встречу с кем-нибудь из его двоих загадок. Тем более, что погода за окном способствовала. Шел проливной дождь с грозой. Периодически замок сотрясали оглушительные раскаты грома, а если кому-то не было столь страшно от его свирепствования, резкие вспышки молнии довершали атмосферу. Женская прислуга покрикивала от страха, проходя по галерее.

В комнату вошел один из слуг, прервав течение мыслей Ичиго, молча наблюдавшего за струями, поливавшими заброшенный парк.

- К вам визитер, господин Ичиго, - вежливо сообщил он.

У Куросаки вытянулось лицо. Это самое последнее, что он готов был услышать. Кому же настолько хотелось его видеть?

- Он не представился? - спросил юноша.

- Нет, господин. Но, судя по всему, человек он очень вежливый и обходительный.

Еще более изумленный Ичиго направился в столовую, где разместили гостя за свежим чаем.

По помещению были расставлены канделябры, ярко освещающие красивое лицо и каштановые волосы гостя, сидевшего у длинного стола на одном из стульев.

- Айзен, - холодно поприветствовал Ичиго, мгновенно узнав "пришельца". - Как ты меня нашел?

Соске улыбнулся ему самой мягкой и приятной из своих улыбок.

- Здравствуй, Ичиго! - ответил он. - Счастлив снова видеть тебя. Я скучал.

- Как ты меня нашел? - снова повторил Ичиго с еще более ледяными нотками в голосе.

- Выпей сначала чаю, - любезно заметил Айзен.

- Пошел ты, - грубо выдал Ичиго.

Сосуке поцокал языком, подняв палец. - Соблюдай вежливость, мой мальчик. Пока не выпьешь чаю и не успокоишься - ничего не узнаешь.

"Даже сейчас строит", - мелькнуло в голове у Ичиго. - "Как же это бесит!"

Тем не менее он сел и для приличия отхлебнул несколько глотков. Сосуке улыбался, наблюдая за ним, а юноша ни о чем так не мечтал, как прибить его в этот момент, но его взгляд не выдавал и толики внутренних эмоций. Он был спокоен и холоден, глядя на Айзена поверх чашки.

- Так как ты меня, черт возьми, отыскал? - чуть свирепо и в который раз повторил Ичиго.

Сосуке аккуратно отставил опустевшую посуду.

- Ну, мне всего лишь надо было перебрать твои немногочисленные пути отступления. Я приехал сюда и заглянул на рынок, чтобы узнать, где живет твоя кузина, а тут ты собственной персоной, да еще и привлекающий на себя почти все внимание. Я не мог тебя не заметить. И это судьба, наверное, мальчик мой. Она захотела, чтобы я тебя увидел.

- Оставь этот пафос, - фыркнул Ичиго, - судьба не имеет никакого отношения к тому, что случилось между нами.

- Это так ты на это смотришь? - почти нежно проговорил Айзен. - И когда ты стонал подо мной и просил "еще" - это было просто так? Когда мы неделями постель не покидали - это то, что случается у тебя с каждым? Ты или легкомысленный, или лжешь сам себе о наших взаимоотношениях.

- Я принимал тебя не за того, кто ты есть, - грустно заметил Ичиго, отвернувшись, - все, о чем ты говоришь, было иллюзией под влиянием ошибки. Я уже не раз это тебе говорил. Не знаю, как еще сказать тебе, чтобы ты понял, что у нас ничего больше не выйдет.
Айзен поднялся из-за стола с вкрадчиво засверкавшими глазами.

- Скажи мне это своим телом. Пусть оно в ответ на мои ласки скажет, что не хочет меня, и я буду удовлетворен.

Ичиго усмехнулся, глядя на приближающегося мужчину.

- Завел разговор, куда хотел, да? Не перестаю удивляться твоей изобретательности на сей счет.

Айзен почти вплотную приблизился к нему. Его карие глаза мягко поблескивали.

- Ичи, - шепнул он. - Неужели ты настолько непримирим насчет наших отношений? Неужели все чувства ко мне так быстро исчерпали себя?

Он протянул руку к щеке юноши, но тот отвел лицо.

- Еще быстрее, чем ты думаешь, - процедил Ичиго. - и не смей меня трогать, а то я закричу на весь замок, и сюда сбежится куча слуг.

- Не сбежится! - с недоброй усмешкой заметил Айзен.

- Что ты имеешь ввиду? - нахмурившись, поинтересовался Ичиго.

- То, что сказал, - улыбка Айзена выглядела почти зловещей в отблеске молнии за окнами столовой. - Я знаю Улькиорру - местного управляющего. И я предупредил его своей запиской о том, что приду сегодня, но ты обижен и не хочешь меня видеть. Поэтому мне нужно, чтобы кто-то меня впустил, и я устроил тебе сюрприз. И что ты - тот, с кем я бы хотел побеседовать наедине. Он сообщил, что как только слуги пустят меня, они соберутся и уйдут в сторожку. Поэтому кроме нас, я полагаю, на данный момент здесь никого.

- Чертов Улькиорра! - шепнул Ичиго, а про себя подумал: "Это что - месть за крысу? Он вроде меня не видел и был в отключке."

Прохладная рука Айзена заскользила по щеке и шее Ичиго вниз, под рубашку.

- Отвали от меня! - крикнул Ичиго, вскочив и опрокинув стул.

Айзен смотрел на него с плотоядной усмешкой.

- Сопротивляйся, пока можешь! В твой чай был добавлен легкий наркотик. Через несколько минут ты ослабеешь и больше не сможешь оказывать сопротивление.

- Зачем ты это сделал? - севшим голосом спросил Ичиго, ощущая подступающую дурноту.

- Затем, чтобы заставить тебя и твое тело понять, кому ты принадлежишь на самом деле.

Ичиго смотрел на него и не верил, что он когда-то испытывал безумное влечение к этому красивому, но ужасному человеку.

- Ты безумен! - проговорил он, пятясь к выходу из столовой. Айзен стал наступать на него.

- Думай, как хочешь! К утру я увезу тебя домой, к себе. И ты больше никогда от меня не сбежишь.

Перспектива, открывшаяся в словах Айзена, испугала Ичиго до смерти. Развернувшись, он бросился наутек, пока еще были силы. "Надо уйти! Спрятаться!" - билась в его голове настойчивая мысль.

Сзади он услышал громкие шаги. Сосуке побежал за ним.

Они выбежали в галерею, освещаемую отблесками молний сквозь ряд окон. Прозвучал оглушающий удар грома, подстрекая и без того ошалевшего Ичиго. Юноша споткнулся о низкую ступеньку впереди и со всего размаху рухнул на ковер.

Сосуке тут же настиг его и навалился сзади, прижимая его к полу своим тяжелым телом. Ичиго, как не пытался, не смог его сбросить. Кажется, будто его мышцы чем-то стянуло. Айзен стиснул его в руках, как тряпичную куклу, и стал осыпать жадными, похожими на укусы поцелуями.

- Мой! - шептал он жарко и лихорадочно. - И всегда будешь...

Ичиго ощутил, как все темнеет перед глазами. Он был почти беспомощен в руках обезумевшего любовника и не знал, что делать. Никто не мог прийти ему на помощь.

И тут внезапно раздался грохот разбитого стекла, свирепый порыв ветра потушил все канделябры в галерее. Какая-то гигантская сила оторвала от юноши Айзена. Ичиго неверяще пошевелился и медленно перевернулся, услышав крик Сосуке. То, что предстало его глазам, ни в какие рамки не укладывалось.

Усматриваемая только при вспышках молний, посреди коридора вила кольца и извивалась гигантская черная змея, упиравшаяся почти в потолок и выраставшая прямо из ковра. В ее зубах сейчас болтался Сосуке. Дикое шипение наполняло воздух, заглушаемое изредка ударами грома. Глаза змеи смотрели на него поверх жертвы, сверкая золотыми зрачками. Раздвоенный язык скользнул вперед, облизывая жертву.

Ичиго зачарованно смотрел на зверя, а создание на него. По галерее свистел ветер и брызгал сильными струями дождь, но никто не обращал на это внимание.

Змея выпустила Айзена из зубов, и тот бросился, сломя голову, вон из галереи. Даже не удостоив его взглядом, огромное пресмыкающееся надвинулось на Ичиго, а затем немыслимым образом перевилось над ним с большой скоростью. И через пять минут юноша уже видел ее впереди себя.

Собрав последние силы, Куросаки бросился, спотыкаясь, за потусторонним созданием. Уже у самого конца галереи форма змеи стала меняться. На глазах шокированного юноши она деформировалась, превращаясь в огромную кошку с острыми выступами по хребту. На время деформации зверь остановился и обернулся на замершего в нескольких метрах от него Ичиго. В отблеске молнии юноша увидел огромные светящиеся зрачки на чем-то, напоминающем человеческое лицо с острыми клыками во рту. Глаза Куросаки широко распахнулись. Возможно ли, чтобы в этих чертах мелькнуло что-то смутно знакомое, виденное только украдкой?

Когда огромная кошка бросилась прочь, Ичиго кинулся за ней с громким криком: "Постой!" Нервный спазм от происшедшего взбудоражил его угнетенную наркотиком, подсыпанным в чай, нервную систему.

Длинными коридорами Ичиго побежал за следующей впереди гигантскими прыжками кошкой, которая даже не оборачивалась на него. И юноше был известен путь, которым животное стремилось скрыться. В свете молнии мелькнула знакомая винтовая лестница. А через пять минут перед носом Ичиго захлопнулась дверь, ведущая в башню.

Юноша со всей силой забарабанил в нее.

- Открой! - крикнул он. - Я знаю, что это ты! Почему ты убегаешь? Открой мне, не будь так жесток!

Он колошматил по толстому дереву до потемнения в глазах и слабости в коленях. Действие лекарства накрыло его с головой, но юноша до последнего мгновения и до хрипа в груди от криков умолял отворить ему. Исчерпав остатки сил, Ичиго со слабым стоном рухнул у двери на ступени, отключившись в принудительном сне.

А за прослойкой из дерева в комнате сидело чудовище, тоскливо взиравшее на грозу и сжимающееся от криков юноши за дверью...

...Утром Куросаки разбудил один из слуг, трясший его за плечо.

- Господин Ичиго! Господин Ичиго, что с вами?

Юноша медленно поднял тяжелую голову и огляделся. Он лежал в собственной комнате, заботливо укрытый одеялом. Над ним склонилось несколько слуг, Улькиорра и Орихиме, державшая его за руку. При виде его открывшихся глаз все облегченно вздохнули.

- Как вы нас напугали, господин Ичиго! - вздохнул все тот же слуга. - Вы беспробудно спали целый день и выглядели, как мертвый.

Куросаки смутно начинал осознавать происходящее.

- Как я здесь оказался? - спросил он. - Я ведь был у...

Он осекся, узрев холодный взгляд Улькиорры. Вряд ли он сам дотащил его и бережно укрыл, хотя наверняка что-то знал об этом, судя по его глазам. Ичиго благоразумно не стал заканчивать фразу.

- А где Айзен - мой вчерашний гость? - поинтересовался юноша, словно что-то вспомнив.

- Господин Айзен приходил с утра и интересовался вашим здоровьем. Затем сообщил, что поселится у своего друга здесь, неподалеку.

"Ничто не способно его обескуражить до конца!" - горестно подумал Ичиго.

- Вам принести поесть, господин Итсуго? - услужливо спросила одна из девушек с легким акцентом. Нелл, кажется.

- Да, если можно, - улыбнулся ей юноша.

Улькиорра быстро всех выдворил из комнаты. Орихимэ ушла сама, напоследок улыбнувшись ему и убедившись, что с ее драгоценным Ичиго все в порядке.

Оставшись один, юноша бросился к письменному столу. Постепенно он вспомнил и осознал все происшедшее. Чудовище спасло его от Айзена. И не убило его, хотя продемонстрировало, как нетрудно ему это сделать. Но как ему сказать "спасибо"? Как дать понять, что он не просто сильно благодарен за выручку от не слишком сладкой участи, которая ждала его впереди?

Ичиго решил написать. Чуть призадумавшись, он стал быстро выливать на бумагу свои торопливо бегущие мысли.

"Здравствуй! Странно, я даже не знаю, как мне тебя называть, хотя у меня такое чувство, будто мы давно знакомы. И я хочу сказать тебе огромное спасибо за вчерашнее. Не знаю, как ты там оказался и почему, но, если бы не ты, мне было бы сильно несдобровать. Ты спас мне больше, чем жизнь. И я хочу еще раз поблагодарить тебя от всей своей души. Жаль, что ты так быстро скрылся и не дал мне этого сделать. Я ведь совсем не боялся, если это то, что тебя смущает. Я видел тебя, но твое лицо меня совсем не испугало и не оттолкнуло. Оно, конечно, необычное, но не более для меня. Знаешь, если это тебе все еще нужно, то ты можешь трогать меня теперь хоть каждый день..."

Ичиго нахмурился и жирным росчерком пера зачеркнул последнюю фразу, затем продолжил.

"И еще... Я давно хотел сказать тебе, что не могу забыть нашу прошлую встречу. Не могу забыть твои прикосновения и слова. Я, наверное, извращенный. Я понял это. Потому что даже узрев, как ты выглядишь, даже толком о тебе ничего не зная, я все равно хочу тебя. И ты мне очень интересен, как человек. Я так хочу узнать тебя лучше!

Не сочти это за дерзость, но не хотел бы ты... встречаться со мной? Хоть изредка, хоть за зеркалом, но встречаться? Потому что, видит Бог, но меня влечет к тебе какая-то непреодолимая сила. Судьба. Как это слово рассмешило меня вчера в устах Айзена... Но, когда я думаю о нас с тобой, в нем появляется некий смысл. И я почти начинаю в нее верить. О, если бы ты хоть на капельку разделял мои симпатии! Я бы многое отдал за это.

Дай мне знать, если согласишься видеться со мной. И... я буду ждать. Даже если ты откажешь и скажешь, что не можешь, я все равно буду ждать. Я никогда не встречал никого, кто был бы так необычен в духовном плане, как ты. Ты очень сильный. Я понял это, увидев твою судьбу и твои картины. Даже после всего, случившегося с тобой, а я, видимо, и половины не знаю (Что очень жаль - пометка на полях), ты рисуешь Надежду. И она прекрасна. Восхитительна и сильна твоя надежда. Я люблю ее и надеюсь на нее, как и ты.

Если ты не захочешь принять меня, как потенциального возлюбленного, то прими меня хотя бы как друга. Видишь? Я унижаюсь! Я согласен даже на это. Всего лишь на крупицу от целого мира счастья.

Сегодня вечером я буду ждать твой ответ.

Ичиго Куросаки..."

Юноша закончил письмо со сдержанным глубоким вздохом и только сейчас заметил, что весь дрожал, черкая его. Глубина собственных эмоций потрясла Куросаки.

Слуга принес поднос с едой, оторвав его от созерцания написанных строчек.

Ичиго лениво надкусил принесенное угощение и, быстро одевшись, побежал к комнате в башне. Там он осторожно протолкнул письмо под дверь, уповая, что Улькиорра не обнаружит его раньше адресата. Отойдя от двери, юноша посмотрел на нее так, словно мог видеть сквозь нее, а затем медленно пошел обратно, не оглядываясь. Записка тут же быстро исчезла...


Глава 5. Ответ
Вечером Ичиго медленно шел к своей комнате, опустив голову. За весь день он так и не получил ответа от своего таинственного спасителя, и это начинало удручать его. Он поставил на кон все, что имел - свою душу, свою любовь, свои чувства, чтобы добиться хотя бы капли взаимности от него. И пока это не дало результатов. Если этот его порыв не получит ответа, то Куросаки просто не знал, чем еще привлечь внимание к своей особе и заставить довериться ему.

Ичиго медленно открыл дверь в свою комнату и вошел, прислонившись к ней спиной и закрыв глаза. "Где же ты? Почему не отвечаешь? Неужели я ошибся, думая, что ты также одинок, как и я, и похож в этом на меня? Неужели я ошибся в том, что наши души схожи?"

Он открыл глаза и заметил блеск со стороны кровати. Юноша быстро подошел. На его постели лежал роскошный меч с позолоченной рукояткой и гравировкой на лезвии. То, что сверкнуло ему в глаза, оказалось великолепнейшим бриллиантом, вставленным в эфес. Оружие выглядело ослепительно, словно ожившая легенда об Экскалибуре. Ичиго взял его в руки: в руке оно ощущалось просто потрясающе.

Мечом оказалась прижата записка. Весь подрагивая от волнения, Ичиго развернул ее.

"Здравствуй, Ичиго! Можно мне так называть тебя? Мне очень нравится твое имя. Оно подходит тебе. И я не ошибся? Не заблуждаюсь? Не брежу? Ты просишь меня о свидании и встрече? Даже в своих самых смелых снах и дерзких фантазиях я не мог представить, что ты предложишь мне такое...

Согласен ли я встречаться с тобой? Скорее стоит спросить - не откажешься ли ты вскорости от своих слов, КОГДА я встречусь с тобой. Ты говоришь, что я не испугал тебя, но ты не видел меня вблизи. Я не могу представить, что и тогда остался бы тебе приятен. Притом, что ты сам так привлекателен. Уверен, что хочешь встречаться именно со мной? У тебя, безусловно, есть пара. Зачем я тебе? Зачем тебе страшилище, которое живет во тьме и само является тьмой? Тебе, такому светлому, яркому, словно солнце.

Ты говоришь, что помнишь тот вечер, когда я прикасался к тебе, но не так, как его вспоминаю я. Не могу найти слов, которые передали бы тебе те ощущения, которые я испытал, коснувшись человека таким образом первый раз за много лет. Тем более такого, как ты... Есть ли что-либо более прекрасное, чем твоя теплая кожа? Чем твой трепет под моими прикосновениями? Веришь ли, я сбежал только потому, что еще немного и не сдержал бы себя. Очень надеюсь, что ты не воспринял это, как обиду или оскорбление для себя.

И наш разговор в саду... Твои теплые губы на подобии моей руки были, как живительный огонь, который я не забуду никогда. Ты сказал, что видел мою комнату и мои картины. Признаюсь, сначала это шокировало меня, задело и обидело, но затем, когда ты стал их описывать и спрашивать про них... Я ощутил такую близость к тебе, как ни к кому за много лет. И теперь после этой твоей записки я с восторгом чувствую, что ты испытываешь похожие чувства. Меня тоже влечет к тебе, Ичиго. Влечет так сильно, что я не могу стоять рядом с тобой просто так. Мне хочется обнять тебя, почувствовать тебя, как тогда, вечером, когда ты позволил это мне... Но это опасно, ведь я могу увлечься и натворить непоправимое, о чем потом сам буду жалеть.

Я согласен встречаться с тобой за зеркалом. Потому что не могу прожить, не беседуя с тобой, не видя тебя, не слыша твоего голоса. И прими в знак моего согласия и отношения к тебе этот скромный дар. Это меч моего прапра..., которым он воевал в крестовых походах. Он очень дорог мне и лучше отразит глубину моих эмоций, чем любые слова.

В ближайший из вечеров я навещу тебя. Надеюсь, что ты не передумаешь к тому моменту. А, если передумаешь, дай мне знать запиской. Это разобьет мне сердце, но еще больше его разобьет жалость, которую ты можешь испытывать и из-за которой ты принуждаешь себя встречаться с мерзким чудищем.

Прощай, мое солнце, мой светлый Ичиго. С нетерпением буду ждать того мига, когда увижу тебя вновь..."

Ичиго дочитал записку и прижал ее к губам, а затем потерся об нее щекой. Куча немыслимых переживаний кипела в его груди после строчек, которые он только что прочел. Его не отвергли. Приняли и одарили. Может ли быть чувство теплее и прекраснее, чем когда ты узнаешь, что твоя любовь не безответна?

Куросаки поднял меч и взмахнул им несколько раз, рассекая воздух. Острое лезвие скользило с легкостью, играя бликами в вечернем освещении. Оружие было великолепно. Ичиго засмотрелся на него, размышляя о чудовище. Ему очень хотелось видеть его немедля и отблагодарить, но пока приходилось ждать...

На следующий день Куросаки между делом спросил у Улькиорры - умеет ли тот фехтовать. На что управляющий с проблеском в глазах, столь редким для него, ответил, что да. Поэтому Ичиго без промедления пригласил его на урок. Конечно, пустить в ход подаренный меч юноша не мог, и они воспользовались рапирами.

Уже через несколько минут Ичиго с изумлением понял, что этот зеленоглазый задвохлик неплохо фехтует. Улькиорра теснил и атаковал его, зажимая и разгадывая все его уловки. В конце концов, Куросаки поскользнулся на камне и рухнул на тропинку. К нему тут же кинулась Орихимэ с возгласом "Ичиго!". Девушка лихорадочно прижала его к своей пышной груди. Краем глаза Ичиго заметил тяжелый взгляд Улькиорры, наблюдающего за ними. Мысли юноши атаковало злорадство. Показав Шифферу язык, Куросаки с легким болевым возгласом прильнул еще ближе к груди Иное.

- Кажется, я сильно ударился... - шепнул он. Орихимэ ахнула, буквально утопив его в своей плоти. Взгляд Улькиорры стал ледяным.

- Где? Покажи мне? - спросила девушка. Ичиго положил ладонь на ребра. Иное без промедления задрала ему рубашку и отпечатала жаркий поцелуй на его коже. Торжествующий взор Куросаки не отрывался от взгляда управляющего. Кажется, в нем впервые что-то мелькнуло, когда он увидел, как Иное целует другого.

- Думаю, урок на сегодня закончен, - двусмысленно бросил Ичиго, осторожно вставая и высвобождаясь из ласковых рук Орихимэ. - Спасибо за заботу, Иное...

Когда он, повесив рапиру на место, прошел дальше по галерее, его остановила вытянутая рука Улькиорры.

- Ты играешь с чувствами Иное? - ровным голосом спросил он.

- Не понимаю, о чем ты, - фыркнул Ичиго.

- Любому, кто не слеп, заметно, что Иное любит тебя.

- Верно, она - моя кузина, - насмешливо возразил Ичиго.

Огромные глаза Улькиорры пристально взирали на него.

- Я говорил не о любви кузины к кузену.

Ичиго усмехнулся.

- Ты будто бы намекаешь, что Иное в меня влюбилась что ли?

Щеки Улькиорры едва заметно стали бледнее, и он отвернулся.

- Ты заблуждаешься! Иное с детства ко мне так относится... - покачал головой Ичиго.

- Она и говорила, что с детства тебя любит. Если не веришь - спроси у нее сам.

- Вот черт! - Куросаки запустил пятерню в свои рыжие волосы. Улькиорра повернулся к нему.

- Теперь ты понимаешь, что ты днем ей сегодня устроил?

- Я не ей это устроил, а тебе, - вызывающе ответил Ичиго. - Я подозревал, что у тебя к ней слабость. И решил показать тебе, что будет, если ты откажешься действовать. Другой мужчина будет пользоваться твоей девушкой. Так что, если кишка не тонка, признайся ей. Я тебе не соперник. А теперь дай мне дорогу!

Куросаки ровным шагом направился дальше по галерее. Улькиорра задумчиво глядел ему вслед...

Вечером следующего дня, зайдя к себе в спальню, Ичиго обнаружил на кровати свой портрет. Но это не была обычная картина. С краснеющими щеками Куросаки понял, что это его вид из ванной. Полотно было прорисовано также талантливо, как и те, что он уже видел в башне, поэтому не оставалось сомнений, что рисовал один и тот же художник.

На картине он сидел в расслабленной позе наполовину в воде. Взгляд был устремлен на невидимого зрителя, губы полуоткрыты, а рука, скрытая чуть вспененной поверхностью, ласкала тело в весьма интересном месте. Во всем полотне ощущалась глубокая чувственность и призыв. В полузакрытых глазах, в их блеске, в изгибе тела. Потрогай меня! Коснись! Это так приятно...

Ичиго никогда не ощущал особых неудобств, раздеваясь и подрачивая в ванной, но теперь будет... Картина буквально кричала о том, что художник желает свою модель до умопомрачения. Этого не нужно было говорить вслух - мазки были куда откровеннее любых слов.

- Он тебя хочет трахнуть! - раздалось над его ухом так неожиданно, что Ичиго подпрыгнул.

- Это опять ты? - с раздражением заметил он, бросив взгляд в сторону.

Исследуя замок, Ичиго наткнулся на не совсем ожидаемые вещи. Он в буквальном смысле "подцепил" пару призраков. Один был с белыми волосами и желтыми глазами, а другой - высокий мрачноватого типа мужчина в длинном черном плаще. Едва заметив его, эта парочка стала ходить за ним повсюду. И все бы ничего, но ведь, действительно, "повсюду". И в туалет, и в ванную, где он теперь при мытье слышал недвусмысленные комментарии "ты еще между ног не помыл", и в кровать, где эта беловолосая зараза могла исполнять ему баллады средневековья, не давая спать. Ичиго, положа руку на сердце, уже готов был заняться экзорцизмом. Это создание называло себя Хичиго и практически не оставляло его в покое. Второй призрак был молчалив и не разговаривал, просто всегда сопровождал Хичиго.

- Почему бы тебе не оставить меня покое? - взмолился Ичиго. Хичиго усмехнулся прозрачными губами.

- Не могу, красавчик. За многие годы ты первый, действительно, занимательный экземпляр, попавший сюда. За тобой интересно следить.

- Почему бы тебе не увязаться за Иное? - в запале выдал Ичиго. Улыбка Хичиго стала еще шире.

- А зачем? Я у нее уже все видел.

- Что? Ублюдок! Ты следил за моей кузиной?! - вскипел Куросаки. Хичиго поднял руки в мирном жесте.

- Ты ж сам мне это только что предложил.

- Я не всерьез, козел, - фыркнул Ичиго. - Дождешься у меня - вот вызову шаманов из соседней деревни.

Хичиго показал ему язык.

- Там нет шаманов, а если бы и нашелся, то вряд ли он был бы столь смел, чтобы прийти сюда. Я ему такой полтергейст устрою, что он сбежит еще до рассвета.

Пока они так пикировались, у Ичиго промелькнула одна мысль.

- Ты видел такие картины прежде? - спросил он, указывая на свой портрет. Губы Хичиго перекосила новая похабная усмешка.

- Такие откровенно эротичные - нет. И с такими моделями. Похоже, я не все у тебя в ванной разглядел.

Ичиго запустил в него банкеткой, благополучно пролетевшей сквозь Хичиго.

- Я тебя не к тому об этом спросил. Ты же вроде по всему замку гуляешь. Был ли ты в комнате в башне?

Хичиго вдруг стал серьезным.

- Нет, никогда.

- Почему?

- Я не могу туда попасть.

- Ты же призрак. Как "не можешь"?

- На той комнате заклятье, которое меня не пускает. Здесь есть несколько таких помещений. И одно из них - комната, в которой я умер.

Во взгляде Хичиго мелькнула грусть.

- Ты помнишь, как это произошло? - осторожно спросил Ичиго. Хичиго покачал головой.

- Помню, что это было там, но как это случилось... И Зангетсу тоже не помнит, как сдох.

Он указал на своего молчаливого спутника. Тот приблизился к стулу и положил прозрачную руку на подаренный Ичиго меч.

- Кажется, эта штука ему знакома, - констатировал Хичиго. - Откуда это у тебя?

- Это подарок. И подаривший это говорил, что вещь принадлежит его предку.

- О, Зангетсу, родня твоя нашлась, - провозгласил Хичиго. Зангетсу молча глянул на него и вдруг, метнувшись, прошел через стену, покинув комнату.

- Куда это он? - опешил Хичиго. - Не уйдешь!

Он бросился догонять Зангетсу, а Ичиго остался один, созерцая меч и гадая, сколько же еще тайн хранит этот замок...

Вечером, принимая ванну, Ичиго думал о картине. Хичиго, слава Богу, поблизости не было. В замок приняли новую служанку, и он унесся изучать "новые сиськи". Сначала Ичиго было неудобно, когда он вспоминал полотно и понимал, что чудовище следит за ним. Но постепенно его мысли меняли свое направление.

- Значит, тебе нравится наблюдать? Ну, тогда смотри... Я заставлю тебя потерять контроль над собой.

Ичиго расслабился и положил руку себе на грудь, трогая сосок, поглаживая, чуть сжимая. Другая его рука поползла вниз. Он попытался принять позу с картины. С изумлением Ичиго ощутил, что возбуждается от этой "демонстрации". Слегка согнув колени и расставив их, он мягко массировал свою плоть, доводя себя до экстаза. Прикосновения были очень приятными, а мысль о тайном наблюдателе волновала донельзя. Громко дыша и изгибаясь, Ичиго излился в свою ладонь, откинув голову.

Тщательно вымывшись и обернувшись полотенцем, Куросаки вернулся в спальню, с нетерпением ожидая визита своего необычного возлюбленного и гадая, видел ли он его маленькое "представление" в ванной.

Юноша так задумался, что, не глядя, уселся на кровать. Каков же был его шок, когда "кровать" под ним зашевелилась и произнесла веселым голосом Гриммджо:

- Не знал, что ты будешь мне так рад, а то заглянул бы пораньше!


Глава 6. Горечь поцелуя и сладость вина
Ичиго вскочил, как ошпаренный, не дав протянутым к нему с лаской рукам даже коснуться себя.

- Это вы? - изумленно констатировал он, увидев, кто это.

- Да. Ты помнишь, я обещал навестить тебя? - усмехнулся Гриммджо. Ичиго с серьезным видом смотрел на него.

- Да. Помню. А также помню, что вы сказали слово "скоро", - с упреком заметил он.

- И добавил, что постараюсь, - возразил Гриммджо. - Я часто в разъездах, поэтому меня практически не бывает в замке, и половина прислуги меня в глаза не видела.

Ичиго пожал плечами.

- Что ж, теперь становится понятно, почему они так ведут себя при вашем упоминании.

Гриммджо смотрел на полотенце, укрывающее тело Ичиго. Его глаза мягко поблескивали при этом странными искорками.

- Ты скучал по мне? - шепнул он. - Хоть немного?

Юноша кивнул, разглядывая Джагерджака. Он уже и забыл, как привлекательно тот выглядит. Это поджарое, мускулистое тело, дерзко сверкающие глаза, упрямый вырез широкого рта.

- Не заставляйте меня больше так надолго вас терять, - мягко шепнул Ичиго, наконец. Гриммджо поднял глаза.

- У меня есть личные обстоятельства, по которым я не могу тебе этого обещать. Клянусь лишь, что буду всегда приходить к тебе: рано или поздно. И давай на "ты", ладно? Мы так сблизились всего лишь за один разговор...

- Какие еще личные обстоятельства? - нахмурился Ичиго. Гриммджо отвел глаза, слегка скривившись.

- Это касается моих деловых обязательств перед семьей, - с легкой заминкой ответил он. - Слишком скучно, чтобы говорить об этом.

Ичиго усмехнулся, отвернувшись.

- Знаю я эти "деловые обязательства". Небось, года через три заявишься с семьей и детьми, которых завел, потому что папочка так приказал. И будешь виновато глядеть на меня. Не морочь мне голову! Я уже с одним таким "многообещающим" знаком, и, поверь, мне его вполне хватает.

Гриммджо расхохотался во всю глотку, так что своды комнаты содрогнулись.

- Ты забавный и непосредственный. Мне это нравится, - весело бросил он. - Но у меня нет желания жениться. И, даже если бы у меня был отец, который бы давил на меня с этим, я не уступил бы ему.

- Твой отец умер? - быстро спросил Ичиго.

Смех Гриммджо вдруг замер. Он нахмурился и глухо ответил:

- Да.

- Давно?

- Очень. И... я не хочу об этом разговаривать. Давай сменим тему.

Ичиго грустно посмотрел на Гриммджо. Что-то неправильное было в том, как Джагерджак отозвался об отце и его смерти, но у него явно не было повода вернуться к этому разговору.

- Кто тот "многообещающий", который тебя разочаровал? - спросил Гриммджо, пристально глядя на Ичиго. На сей раз нахмурился юноша.

- А вот об этом уже я не хочу разговаривать, - хмуро заметил он.

Они посмотрели друг на друга и вдруг одновременно усмехнулись.

- Замечательные из нас собеседнички получаются, - фыркнул Гриммджо.

- Да уж, - широко улыбнулся Ичиго.

- Ты кого-то ждешь? - спросил Гриммджо.

- С чего ты взял?

- Ну, ты постоянно оглядываешься на зеркало.

- Никого, - быстро ответил Ичиго, поймав себя на том, что опять поворачивается к зеркалу. Ему показалось, что Гриммджо слегка усмехнулся.

- Что тут творилось, пока меня не было? - спросил он. Ичиго сложил руки на груди.

- Ну, твой управляющий втрескался в мою кузину, а она, похоже, влюблена в меня, и теперь он, боюсь, ненавидит меня за это... - Гриммджо улыбнулся при этих словах.

- А еще... - Ичиго докончил эту фразу очень тихо. - А еще я познакомился с одним потрясающим созданием.

- Каким еще созданием? - насторожился Гриммджо.

- Из комнаты в башне.

Глаза Гриммджо расширились.

- Что?! - переспросил он. - Ты заходил туда?

В Ичиго росло безмерное удивление.

- Даже если "да", то что?

Гриммджо вскочил и отвернулся.

- Тебе не следовало туда заходить. Это место проклято.

- Но почему? - потрясенно спросил Ичиго.

- Это длинная история, она длится уже несколько веков и связана с моей семьей.

- Не хочешь мне это пояснить? - осторожно спросил Ичиго.

- Нет! - сухо ответил Гриммджо, не поворачиваясь. Юноша осторожно приблизился к нему сзади и положил руку ему на плечо. Джагерджак вздрогнул.

- Гриммджо, - мягко произнес Ичиго. Тот вдруг развернулся и обнял его. Губы Джагерджака скользнули по его уху.

- У тебя полотенце сползло, когда ты с кровати вставал... - хрипло шепнул он в него.

Ичиго охнул, но поправить непорядок в одежде не успел - рука Гриммджо ласково сжала его полуобнаженную ягодицу. Щеки юноши запылали, и он осторожно поднял взгляд на Джагерджака. Его глаза были полузакрыты длинными ресницами, сквозь которые он смотрел на него с невыразимой чувственностью и желанием.

- Гриммджо, - ласково шепнул юноша. Ладони Джагерджака впились в его плечи, притягивая его ближе, а его рот стал наклоняться к нему с очевидным намерением. У Ичиго внезапно пересохли губы, и он облизнул их, отметив, как жадно проследил за его языком Гриммджо.

Юноша закрыл глаза, ожидая прикосновения чужих губ. Но его не последовало, а в следующий миг его отшвырнули к стене. Чужое тело навалилось на него, а зубы впились в шею, кусая ее. Ичиго закричал и инстинктивно оттолкнул Гриммджо.

- Мне больно! - выдохнул он и уставился в дикие голубые глаза. При его крике Гриммджо отшатнулся и теперь пятился задом на середину комнаты, глядя на свою руку.

- Прости! Прости меня, Ичи! Я не хотел... как же это?.. - бормотал он. Ичиго ошеломленно следил за ним.

- Что с тобой? - спросил он, держась за укушенное горло. Гриммджо не ответил, продолжая что-то бормотать и отступать к двери. На минуту в его взгляде, не отрывающемся от рыжего, мелькнуло глубокое отчаяние. А затем он развернулся и побежал, покинув комнату.

У Ичиго глаза стали, как блюдца, от происшедшего. Не думая, он бросился за Джагерджаком, закричав.

- Гриммджо! Постой! Гриммджо!

Но, когда он выскочил в коридор, Гриммджо уже и след простыл. Вдобавок его хлипкое одеяние соскользнуло окончательно, и ему пришлось вернуться в спальню...

...Гриммджо в этот момент, не разбирая дороги, бежал к комнате в башне. Он едва успел заскочить туда, как его начало крючить. Фигура стала деформироваться, возвращая его к форме чудовища.

- За что! - поднимая вытягивающиеся в лапы руки, крикнул Гриммджо. - За что?!

Он закричал еще громче, когда видоизменяющиеся кости черепа причинили ему адскую боль. По комнате расплылся нежный женский смех. А к скрючившейся на полу фигуре Гриммджо приблизилась видная на стене женская тень в плаще, хотя в комнате никого больше не было.

- За что? А ты был так наивен, что думал, будто я предоставлю тебе такую возможность? Дам очаровать мальчика в своем естественном облике, а потом между делом жаркой ночкой сказать ему - "я - чудовище", да?

Взмокший от боли и мук Гриммджо поднял на невидимую ведьму пылающий яростью взгляд.

- Сучка!

Женщина снова рассмеялась.

- Нисколько не изменился и ничему не научился. Все также эгоистичен! Даже не подумал о чувствах мальчишки прежде, чем использовать его. Но вот тебе мой сюрприз: если ты начнешь касаться юноши в своем естественном облике с любовными намерениями, ты быстрее превратишься обратно в чудовище. Одно объятие, поцелуй - и видоизменение не остановить. Мало того, ты неосознанно будешь причинять боль своему партнеру. Он возненавидит тебя за это.

- И сколько мне еще ждать???!! - взвыл Гриммджо. - Разве я недостаточно настрадался все эти века? Разве сотни лет в нечеловеческом обличье с адскими муками недостаточно? Скажи!

Тень ведьмы стала отдаляться от него.

- Ты знаешь мое условие. Юноша должен полюбить пылко и крепко твою уродливую половину, ибо она и есть истинное отражение твоей первоначальной души.

Тень ведьмы растворилась в черноте за шкафом, а Гриммджо упал на пол, стеная от боли...

...Зайдя обратно в спальню, Ичиго застал там гостя. На постели, закинув руки за голову, расположился его несносный призрак-преследователь.

- О, нет! - шепнул юноша, схватившись за голову, а потом и за снова спадающее одеяние.

- Можешь не стесняться, - снисходительно молвил Хичиго. - Я там все уже видел.

Ичиго отсалютовал ему неприличным жестом и раздраженно заметил:

- Разве ты не рванул изучать анатомию новой прислуги?

На прозрачном лице возникло кисловатое выражение.

- Там нечего изучать. Твои булочки пышнее ее груди.

Ичиго поморщился при столь недвусмысленной фразе.

- Как давно ты здесь?

Хичиго ухмыльнулся, как наевшийся сметаны кот.

- С момента твоего расслабления в ванной. Правда, потом пришлось исчезнуть ненадолго. Зангетсу опять что-то мутил...

Щеки Ичиго вспыхнули, когда до него дошло, что Хичиго лицезрел его маленькое шоу в ванной.

- Я думал, что тебя нет поблизости, когда был там, - возмутился Ичиго. Хичиго похабно усмехался.

- Надо почаще вводить тебя в заблуждение в этом отношении. Ты сразу такими интересными вещами начинаешь заниматься.

- У тебя "там" разве не все уже отмерло? - не без ехидства заметил Ичиго.

- Хочешь посмотреть или проверить?

- Провались уже в ад, сделай одолжение! - Ичиго отвернулся с досады. Тот, перед кем он старался, возможно, ничего так и не видел, зато лицезрел случайный свидетель. Ичиго чувствовал себя дураком. К тому же происшествие с Гриммджо не давало ему покоя, вызывая мрачные мурашки по спине...

- Знаешь... - вдруг серьезным и тихим голосом заметил Хичиго, - там, в ванной... это было шикарно.

- Что?! - Ичиго обернулся к нему, но Хичиго уже не было. Он испарился, как утренняя роса с листьев...

...Вечером и весь следующий день Ичиго пытался разузнать, что же случилось с Гриммджо, но все по-прежнему взирали на него, как на безумца, когда он начинал разговор о хозяине. Юноше уже хотелось драться с досады. Остаток дня и вечер Куросаки предпочел провести у себя в комнате, дабы никого не видеть. Хичиго поблизости тоже не было, и Ичиго уселся за чтение.

Пока он пытался углубиться в литературные дебри классики, которую безуспешно дочитывал с момента приезда в замок, за зеркалом раздался знакомый шорох. В очередной раз книгу постигла грустная участь быть небрежно отброшенной в сторону, а Ичиго вскочил с постели и негромко спросил:

- Это ты?

- Я, - раздался тихий ответ.

- Куда ты исчезал? И почему сбежал от меня в последний раз? Я не боюсь тебя - я тебе это говорил.

Тихий вздох сопровождал эти слова.

- Меня уже уверяли однажды, что не боятся меня. Но, когда я показывался целиком, реакция была одна и та же - ужас и страх. Омерзение. Я не хочу такого больше. Тем более, с тобой, Ичиго. Ты слишком дорог мне. Я не перенесу…

- Тогда ты должен доверять мне! - потребовал Ичиго.

- Я и доверяю. И покажусь тебе, но, пожалуйста, не сейчас. Не сегодня. Сегодня у меня нет настроения это делать.

- Что-то случилось? - быстро спросил Ичиго.

- Случилось... Я в очередной раз понял, что не в состоянии обмануть свою судьбу, а должен подчиниться ей.

- Я никогда не спрашивал, но... ты родился таким?

- Нет.

- Но тогда... это кто-то сделал с тобой?

До юноши донесся сдавленный полувздох-полурыдание.

- Да. Я сам. Своими поступками. Своим образом жизни.

- Я немного не понимаю, - смущенно заметил Ичиго.

- Это потому, что перед тобой не все пазлы. Когда-нибудь я дополню картинку для тебя. Когда буду уверен, что ты способен это принять и понять безоговорочно.

- Ты не уверен, что я могу это сделать сейчас?

- Я не уверен не в тебе. Я не уверен в себе. Не уверен, что смогу выдержать все это.

Ичиго опустил глаза в пол, не зная, что еще он может поделать в этой ситуации.

- Давай лучше я скажу, зачем пожаловал сегодня, - произнес чудовище.

- Я весь внимание.

- Я хочу, чтобы ты пошел со мной в одно место, которое мне хочется тебе показать.

- Идем, - просто шепнул Ичиго.

- Только у меня одно условие.

- Завяжешь мне глаза? - усмехнулся Ичиго.

- Я рад, что ты сам догадался, - через зеркало перевесилась повязка. Юноша безоговорочно надел ее...

Они долго шли, спускаясь, судя по легкой прохладе, куда-то вниз, в подвал. Ичиго ощутил подозрительно знакомый запах.

- Это же винный погреб! - радостно заключил он.

Ему развязали глаза, заставив убедиться в справедливости своей догадки. Правда, этой части погреба он еще не видел. Грандиозные каменные арки, полки с винами до потолка, огромные бочки в проемах. Увитая виноградными лозами ширма в углу возле небольшого деревянного столика со стульями, на котором стояли стаканы для дегустации. Ичиго хотел повернуться, но ему мягко воспрепятствовали в этом.

- И зачем ты меня сюда пригласил?

- Хочу угостить тебя редкими винами. Очень изысканными.

- А хозяин не возбранится?

Когти чудища сжали его плечи сзади.

- Нет, он не будет против.

- Откуда ты узнал, что я люблю хорошие вина?

- Пытал Орихимэ.

- Она знает о тебе?

- Немного. Садись.

Его осторожно вынудили опуститься за стол дегустации. Ичиго усмехнулся.

- Только не оборачивайся, иначе глаза завяжу, - пригрозило чудовище.

- Хорошо, трусишка, - поддразнил Ичиго.

В бокал перед ним заструилось вино: темное, густое, почти черное. В ноздри ударил необычайно душистый аромат.

- Херес-де-ла-Фронтера? - спросил Ичиго. - Возможно, Pedro Ximenes.

Чудовище позади него усмехнулось.

- Откуда ты так хорошо знаешь вина?

- Мой бывший меня натаскал. И это единственное приятное воспоминание и наследство от него.

Ичиго аккуратно пригубил бокал.

- Мммм... - растекся он. - Хоть и недолюбливаю херес за сладость, этот просто божественен.

- Попробуй теперь вот это.

В прозрачном фужере было вино темного благородного оттенка. Густое, как кровь, и напоминающее ее же по оттенку.

- О, ну это точно из региона Бордо, - Ичиго пригубил бокал. - Шато Мутон-Ротшильд, полагаю. Château Lafite, возможно. Что-то с оттенком миндаля и фиалки. Это точно Lafite.

- Мне его подарил один аббат. Держал у себя в коллекции долгое время, - усмехнулось чудовище.

Следующий сорт Ичиго узнал сразу.

- Бургундское. Romanée-Conti. Montrachet. Наверное, не менее, чем сорокалетней выдержки.

Вино побежало по жилам, взбудораживая, опьяняя и разогревая. Ичиго ощутил, как краснеют его щеки. Chateau d’Yquem, Bolgheri Sassicaia. Кьянти, каберне. Он уже был достаточно навеселе. Но не мог остановиться. Коллекция вин была уникальна. И, кажется, чудовище это развлекало.

- Ты что, меня напоить пытаешься? - мурлыкнул Ичиго.

- Слегка.

- Для чего? Чтобы заняться со мной бурным сексом? - игриво шепнул юноша. Он откинулся назад, чувствуя спиной за собой чудовище. В ответ на его вопрос оно промолчало.

- Тебе нравится вино? - шепнул Гриммджо вдруг.

- О, да! Оно великолепно. Это самый лучший подарок из всех, что я получал за всю жизнь. Самый изысканный.

Ичиго осторожно встал со стула, не оборачиваясь.

- Знаешь, такой сюрприз достоин жаркой благодарности. Самой жаркой.

- Что ты хочешь? - шепнуло чудовище.

- Прикоснись ко мне, - попросил Ичиго. - Пожалуйста. Мне это очень нужно.

Когтистые лапы легли ему на плечи, сдавливая кожу и материю. Но Ичиго даже это касание было приятно от этой непонятной, одинокой и загадочной души, которая внутри была столь благородна по вкусам и привязанностям.

Внезапно чудовище одним движением вспороло ему перед брюк, и в разрез проник его пушистый хвост. Одного прикосновения было достаточно, чтобы у Ичиго все поплыло перед глазами. Мягкая шерсть ненавязчиво ласкала его между ног, осторожно обвиваясь вокруг вставшего члена. Юноша застонал и откинулся на своего партнера. Бедром он к своему изумлению ощутил чужую плоть. Видимо, не все места у чудовища были так уж различны с человеческими. Не думая, Ичиго протянул руку и осторожно коснулся этого знакомого признака. Раздался хрипловатый рык, а затем что-то вроде помуркивания. Куросаки усмехнулся и продолжил дерзить, все более смело лаская найденный кусочек плоти. Его же, не переставая, гладили спереди, вызывая в нем бурю эмоций. Это было извращенно, но одновременно Ичиго никогда не ощущал себя так правильно и смело.

Одной рукой он приспустил брюки и прижался голой попкой к чужому члену под шерстью. Куросаки был слишком пьян, слишком много дней воздерживался и слишком хотел хоть знака внимания от своего таинственного возлюбленного, чтобы думать сейчас о последствиях. Когтистые лапы сомкнулись на его талии, крепче прижимая его к их обладателю, а мурлыкание возросло до громкого довольного похрипывания над ухом.

Теперь в погребе слышалось только их совместное сливающееся воедино дыхание, отражавшееся от каменных сводов.

- Я сейчас кончу... - слабо заметил Ичиго, извиваясь от сладострастия в объятиях своего странного возлюбленного.

Чудовище мягко заставило его запрокинуть голову набок и аккуратно надкусило ему шею. Ощущение было божественное. Ичиго замер, глухо постанывая, пока зверь ласково потягивал его кровь.

- Снова это странное чувство... но очень приятное, - лихорадочно бормотал Ичиго, обхватывая рукой голову у своего горла. При последнем сильном посасывании юноша не выдержал и задрожал, кончая. Чудовище осторожно отпустило его, придерживая и корчась в собственном экстазе. Вкус крови с вином, ласки Ичиго, его податливость - все это было выше его сил.

Они обнялись, задыхаясь, хотя Куросаки по-прежнему не оборачивался.

- Ты пьянишь лучше любого вина, - голова чудовища уткнулась Ичиго в шею, лениво зализывая ранку от укуса. - И уж точно вкуснее любого.

Ичиго улыбнулся, наслаждаясь редким моментом близости со своим странным любовником. Внутри него разливалось теплое, уютное чувство, и оно было не от вина...

…С подвала Ичиго поднимался один, дабы не смущать своего стеснительного возлюбленного. Однако в галерее его поджидал неприятный сюрприз. Ему навстречу шагал Айзен, а впереди него слуга нес огромные чемоданы. Ичиго окаменел, глядя на насмешливо-ласковое лицо своего бывшего, не отрывающего от него взгляда.

- Что это значит? - спросил юноша.

- Этот господин будет гостить здесь у управляющего, - спокойно ответил слуга. Ичиго показалось, что его "небо" рухнуло ему на голову в тот же миг...

@темы: фанфики, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо

---

AMV

[momoka0]

Lain O'Rdonly

Bleach
Prefect Enemy - IchiGrim

@темы: Гриммджо&Ичиго, прочее фан-творчество, Гриммджо

---

Фанфик Замок

[sola_anima]

Название: Замок
Автор: Kalevala3110
Фэндом: Блич
Персонажи: Гриммджо/Ичиго, Айзен/Ичиго, Хичиго, Зангетсу, Улькиорра/Орихимэ
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Мистика, Hurt/comfort, AU
Предупреждения: OOC, AU
Рейтинг: NC-17
Размер: Миди
Примечание автора: Тапки не принимаются ни в каком виде. ))) Это всего лишь фики, хобби. Я в великие литераторы не стремлюсь.
Описание:
Легенда взята с красавицы и чудовища, но характеры и развитие сюжета уводят вас в совершенно иные условия.
Публикация на других ресурсах:
Только с моего разрешения


Глава 1. Заклятие
Легенда
Эта история о замке, хозяином которого был принц по имени Гриммджо. Еще никто не видывал на свете более прекрасного и более жестокого создания. Однажды на пороге его замка возникла странная нищенка, которая попросилась на ночлег, потому что на улице было холодно, и шел дождь. В ответ Гриммджо только оскорбил ее, оттолкнул в грязь и отверг ее просьбу. Нищенка обратилась прекрасной девушкой, которая оказалась колдуньей. Она сказала, что Гриммджо должен заплатить за своё бессердечие и стать достойным той внешней красоты, которой природа его одарила. Она наложила на него заклятие. Его красивый внешний вид сменился обличьем зверя с клыками и лапами вместо рук и ног, дополненное длинными острыми ушами. Он не мог покидать пределы своего замка. Имел возможность принимать разные облики, но только не чего-то красивого. И ему нужна была кровь для поддержания его жизни. Помимо всего каждый вечер в тот час, когда нищенка постучалась в его замок, он испытывал приступы сильнейшей боли, чтобы никогда не забывать, кто его наказал. Лишь в полнолуние и только на один час Гриммджо превращался в себя прежнего. Заклятье, как уверила колдунья, может быть снято только в том случае, если Гриммджо сможет завоевать прекрасное и чистое сердце, которое будет знать всю правду о нем. Шли годы, но никто не мог полюбить Гриммджо таким, каким он теперь стал, и он уже начал терять всякую надежду...

- Вы уверены, что это тот самый адрес, который я вам дал? – еще раз на всякий случай переспросил Ичиго.

- Если и есть другие, то я о них не знаю. – Буркнул извозчик. – Вообще благодарите Бога: я единственный, кто осмеливается приближаться сюда. Этот замок проклят!

С этими словами он прищелкнул кнутом и поехал куда быстрее, как показалось Ичиго, чем ехал в обратном направлении. Вздохнув, юноша обернулся, оглядывая, если повезет, свой новый дом. Бумага, лежавшая в его кармане, сообщала, что здесь живет его единственный родственник, и, поскольку вся его семья умерла, то отныне на этого родственника возлагалась вся надежда, потому что больше жить ему было негде.

Замок и впрямь особо дружелюбно не выглядел. Готический стиль, темные сырые стены, облюбованные и обросшие мхом, который хоть как-то скрашивал своей зеленью их мрачный цвет. Конусовидные башни и горельеф в виде жутких химер и гарпий. Разве что заброшенный, но назло всему буйно цветущий сад слегка преображал общую картину запущенности и уныния здесь.

Набрав побольше воздуха в легкие, Ичиго храбро постучал дверным молотком. Минут через пять ворота начали медленно отворяться со звуком, подобным хору обезьян-ревунов, засевших в кустах.

На пороге возник управляющий, настолько худой, будто кто-то протиснул его сквозь щель в воротах, и он так и не смог вернуться к первоначальной форме. По сравнению с равнодушием его больших зеленых глаз каменные статуи просто кипели эмоциями. А лицо казалось невероятно бледным, оттенка свежевыпавшего снега, странным образом идущего ему.

- Кто? – только и издал он, словно любое лишнее слово высасывало его жизненные силы.

- Простите... мне нужно видеть Иное Орихимэ... Она здесь живет? – запинаясь, выдавил Ичиго, совсем убедившийся, что скорее всего не туда попал.

- Проходите. – Обдав его подозрительно-презрительным взглядом, ответило создание и кивнуло, чтобы юноша следовал за ним.

***

Орихимэ находилась в своей комнате, когда позади нее возникла жутковатая фигура хозяина.

- Это к тебе? Кто он?

- Мой кузен. Ичиго. – Тихо ответила девушка, сияющими глазами наблюдая за юношей в экран, который с другой стороны был зеркалом. Она жила здесь очень давно и по-сестрински любила хозяина, звавшегося Гриммджо. – Я получила письмо, что все его родные умерли, скорее всего, ему нужно место, где жить. Могу ли я попросить вас оставить его здесь? Он очень хороший и не будет ни в чем вам помехой.

- Ичиго... - Гриммджо медленно приблизился к зеркалу, которое было его тайным наблюдательным пунктом, и всмотрелся в черты юноши, мерящего шагами гостиную, куда его проводил дворецкий.

Янтарно-карие глаза, такие печальные и в то же время сильные, апельсиново-рыжие волосы, приятно нарушавшие строгий и тусклый характер замка. От всего облика юноши шло ощущение чистоты и пламенного горячего сердца. Что-то странное всколыхнулось в безжизненной душе Гриммджо, вызывая рождение давно забытых эмоций.

Он прошелся когтистой лапой по поверхности зеркала, в которой был виден Ичиго. Хрупкая на первый взгляд, но сильная и стройная фигурка, сердитая складка между бровей, так не идущая всему этому цветущему юностью облику. Она выдавала затаенное страдание, пережитую боль, которая украла улыбку с этого красивого лица. Юноша встал перед шкафом с книгами, находившимся в комнате, и явно очень старательно изучал его. Значит, он еще и книголюб. Гриммджо даже улыбнулся, хотя думал, что уже не способен на это. Его охватила невольная симпатия к незнакомцу, поскольку читать он тоже страстно любил. Интересно, сойдутся ли они еще и во вкусах? Почему-то ему уже нетерпелось это узнать. Поэтому без колебаний он выдохнул:

– Конечно, пускай он остается, только дай ему ту комнату, которую я выберу.

С этими словами Гриммджо, подобно кошке, на которую он и походил, в три прыжка ускакал куда-то.


****

Юноша едва успел обернуться, чтобы поймать в свои объятия счастливую Орихимэ.

- Ичиго! Я очень рада видеть тебя!

- Я тоже. Иное. – Ичиго ласково обнял ее, произнеся надломленным голосом. – Ты – это единственное, что у меня осталось...

Они прижались друг к другу, помолчав пару минут, охваченные болезненными, но такими дорогими воспоминаниями. Руки девушки утешающе скользили по спине Ичиго. Если бы только могла, она забрала бы всю его боль только себе одной, лишь бы снова видеть его счастливым. Юноша же впервые за долгое время ощущал тепло родимого существа, которому небезразлично твое существование. И это было куда лучшим бальзамом, чем все остальное. Иное рано осталась одна, но обладала удивительно добрым, искренним и ласковым сердцем, она никогда не скупилась на сочувствие. Одно ее присутствие действовало магически и утешающе.

- Я так соболезную... Если бы я могла хоть чем-то помочь, – Иное приподняла голову, глядя юноше в глаза.

- Мне негде теперь жить, если можно... - смущенно начал Ичиго.

- Конечно, - закивала Орихимэ, - хозяин уже дал свое согласие.

- Ты, как всегда, предвидела мою просьбу? - невольно улыбнулся юноша, потом удивленно оглянулся вокруг. - Хозяин? А где он, кстати?

- Он, скажем так, предпочитает уединение. – Мягко пояснила девушка. – Пойдем, я покормлю тебя, а потом отведу в твою комнату.

Буквально через час Ичиго уже был сыт, вволю восполнил пробелы в существовании Орихимэ, благодаря ее болтовне, и подробно выслушал инструкцию по нахождению своей комнаты. Он осмотрел коридор и, убедившись, что это тот, что нужен, направился по нему. Еще никогда он не был в столь большом месте, как замок. Все здесь дышало аристократизмом, историей и былым великолепием. На стенах висели картины, поэтому юноша замедлил шаг, любуясь некоторыми из них. Его шаги эхом отдавались от стрельчатых сводов. Статуи по бокам, будто все разом уставились на него. Свет от канделябров четко фокусировал его тень, создавая иллюзию еще одного присутствующего. Странное ощущение не давало ему покоя.

Он вскоре понял, что это было, и на миг его сердце замерло от неверия, а затем шока. Его длинная узкая тень двигалась за ним, но когда он обернулся чуть быстрее, она выпала на секунду из синхронности с его телом, что явно обычная тень сделать не могла. Он проверил свою теорию, продолжив двигаться дальше и наблюдая за чернотой краем глаза, и это произошло еще пару раз. Его тень была живой...

- Кто здесь? – бесстрашно спросил Ичиго, проглотив ком в горле. – Я вас чувствую. Покажитесь!

Расширившимися от ужаса глазами юноша увидел, как у тени появилась широкая зубастая улыбка, и она начала подниматься, формируясь в нечеткие очертания чьего-то тела.

- А ты умный мальчик... - раздался шипящий голос с отзвуком от темного создания, стоявшего перед ним. Что-то будто схватило его за горло, и Ичиго потерял сознание, свалившись в когтистые руки Гриммджо, который быстро принял свой звериный облик, как только юноша ушел в обморок.

Жадным взором Гриммджо поглощал это красивое юное лицо и гладкую кожу, видную в вырез полураспахнутой рубашки. Когтистая лапа осторожно прошлась по всему этому великолепию в восторженном жесте. Голова юноши свесилась, выставив перед ним в невольном соблазне шею. Аромат чистого тела пьянил зверя, и он на миг поддался, склонившись и томно проведя острым языком от ключицы до подбородка Ичиго, потом осторожно и бережно надкусил облизанное место, два раза глотнув сладкую кровь. Это был нектар чистейшей воды, будто этот юноша был создан для его искушения всеми возможными способами. Весь его организм горел и требовал еще, но он пересилил себя и, с трудом оторвавшись, аккуратно принялся вновь гладить языком пораненное место. После нескольких облизываний ранка затянулась.

- Прости меня... - тихо и грустно шепнул он и донес юношу на руках до его комнаты, уложив там на постель. Некоторое время он сидел рядом, просто любуясь рыжим, чьи волосы горели пожаром на фоне белой простыни.

- Хозяин! – воскликнула вошедшая Орихимэ. – Вы же не... Если вам нужно, то я готова. – Она начала задирать рукав, когда Гриммджо жестом остановил ее.

- Нет. Я, и правда, попробовал его совсем чуть-чуть. На сегодня этого хватит. Не беспокойся, он даже не почувствует такой маленькой потери. Тебе же нужно передохнуть. Я и так взял с тебя последний раз чуть больше обычного.

- Пустяки. – Чуть покраснела Орихимэ. – У меня нет признаков сильной потери крови. Вы всегда очень осторожны, хозяин.

- Со временем я понял, за что эта ведьма наказала меня, но заставить меня жить, питаясь чужой кровью... Вот сука! – Гриммджо с бешенством ударил кулаком по стене.

- Сегодня полнолуние... - прошептала Иное, чтобы взбодрить его.

- Да... Это как доза лекарства, которое уже давно не дает никакого облегчения. – Гриммджо выдавил из себя зубастую улыбку, чтобы взбодрить девушку. – Но спасибо. Если не возражаешь, я бы хотел немного посидеть возле него.

Орихимэ кивнула и тихонько вышла из комнаты.

***

С мучительным стоном Ичиго пришел в себя. Открыв глаза, он убедился, что лежит на кровати. Только кто его сюда доставил? Последнее, что он помнил – эту жуткую тень и смех. Одно лишь воспоминание до сих пор вызывало дрожь. Что же это было такое?

Внезапно он заметил краем глаза шевеление в углу. В комнате был кто-то еще, сидящий в тени.

- Кто вы? – удивился Ичиго.

Фигура вышла на лунный свет, и с замершим сердцем юноша смог лицезреть самого красивого мужчину из всех, что ему доводилось когда-либо видеть. Его глаза оттенком напоминали голубой хрусталь вкупе с такого же цвета волосами. Гладкая смуглая кожа как-то особенно ярко выделяла его белозубую улыбку, а распахнутая одежда позволяла заметить, что и фигурой незнакомец не был обижен. Словно природа поспорила, что не сможет создать совершенство, и этот мужчина в упрек ей появился на свет.

- Рад познакомиться, Ичиго. – Хриплым, но приятным голосом выдохнул он. – Я хозяин этого замка – Гриммджо.


Глава 2. Двойное знакомство
Ошеломленный Ичиго некоторое время стоял недвижно, взирая на Гриммджо.

- Никогда не думал, что хозяин этого замка может выглядеть так, как вы, - наконец, произнес он.

- А каким ты его себе представлял? - удивился Гриммджо.

Ичиго пожал плечами.

- Старым и страшнющим старикашкой, - без прикрас ляпнул он. Мужчина рассмеялся в ответ, потом заметил:

- Забавно. Так я тебя разочаровал?

- Только в хорошем смысле, - уверенно ответил Ичиго, потом встал с кровати, поправив одежду, и подошел к Гриммджо, подав ему руку. - Я тоже очень рад познакомиться, – Гриммджо улыбнулся, сжав руку рыженького паренька, почему-то ему было приятно прикасаться к нему. - Вы не против того, что я поселился у вас? Иное говорила…

- Конечно, нет. – Гриммджо отпустил странную ухмылку. – Наоборот, мне эта мысль очень даже нравится.

Ичиго обжег Гриммджо пронизывающим взглядом янтарных глаз.

- Там в коридоре… когда я шел в эту комнату… произошло что-то странное. – Наблюдая за реакцией мужчины, сказал он.

- Тебе показалось, – резко отрезал Гриммджо, выпустив его руку. – Ты долго ехал сюда, устал, вот тебе и померещилось.

Про себя юноша отметил, что тот даже не узнал, о чем именно он хотел сказать. Зато оборвал его так быстро, словно все-таки был в курсе происшедшего и боялся, что расспросы заведут его в нежелательную ловушку.

- Возможно. – Кивнул Ичиго, сделав вид, что поверил. – Но как я здесь очутился? Последнее, что я помню – это коридор и его бесконечные статуи.

- Я, действительно, нашел тебя, в коридоре, лежащим без сознания, и перенес сюда на кровать. Такое объяснение устраивает?

- Не совсем. – В тон ему ответил Ичиго и спокойно добавил. – У меня нет такой привычки: хлопаться в обморок. Там что-то было в коридоре, и вы…

- Я ничего не видел. Может, что-то и было, но, похоже, к разгару событий я не поспел. И хватит об этом. Лучше расскажи мне о себе, Ичиго. - Попросил Гриммджо, вновь улыбнувшись.

Юноша повел плечом.

- Но тут, право, нечего рассказывать. Мой отец был врачом. В деревушке, где мы жили, началась эпидемия, мой отец, моя мама, мои две сестры лечили людей… и все они… - Ичиго запнулся на миг, чувствуя всё ту же боль и весь во власти воспоминаний. – Они все заразились и умерли. Не знаю, почему я выжил. Я работал наравне с ними. – Его голос стал безжизненным. – Я должен был…

- Ты считаешь, что должен был умереть вместе с ними? – Гриммджо подошел к нему, присев на постель рядом. Ичиго слегка сурово глянул на него.

- А разве нет?

Гриммджо вздохнул, собираясь с мыслями.

- Что бы это дало? Умер бы и ты тоже, и вся твоя семья, все то прекрасное, что они сделали, было бы забыто. Но ты здесь, живой, и они живут в твоем сердце. Это и есть бессмертие. Я хочу сказать, эта трагедия, постигшая тебя, должна была тебе показать, сколь недолговечной и безжалостной может быть жизнь, поэтому не стоит растрачивать драгоценное время на бессмысленную вину. Думай об этом так: судьба считает, что ты можешь сделать еще что-то хорошее и стоящее в этом мире, поэтому ты остался жив.

Ичиго засмотрелся на Гриммджо, пока он это говорил.

- А вы? – спросил юноша, серьезно и пронзительно наблюдая за ним. – Какова ваша история? Почему вы сейчас здесь?

- Моя история… - Гриммджо вздохнул, встав с постели и отвернувшись к окну. – Она банальна и не стоит даже того, чтобы говорить о ней. – Глухо докончил он. Его рука уперлась в стекло. – Я не ангел, Ичиго. Боюсь, мы все совершаем ошибки, которые очень дорого нам стоят. Ты хочешь все вернуть и исправить, но хуже всего то, что это невозможно, и последствия всегда будут с тобой.

- Я не верю, что есть ошибки, которые нельзя тем или иным путем исправить, вопрос лишь в том, насколько ты стараешься, сколько прикладываешь усилий. – Тихо сказал Ичиго. – В конце концов, вина будет искуплена, и что-то хорошее придет ей на смену…

Гриммджо развернулся, с интересом глядя на него.

- Когда это говоришь ты, я почти начинаю в это верить. – С грустной улыбкой сказал он. – Только в моем случае – это, действительно, невозможно.

Ичиго приблизился к нему.

- Мне кажется, что вы - хороший человек. Если бы только вы смогли рассказать мне, в чем дело…

Гриммджо почти истерически хихикнул.

- Чтобы выслушать все мои тайны нужна более чем одна ночь и очень крепкие нервы.

- Я сильный. Поверьте, я выдержу.

- Ты пережил смерть всей своей семьи и нашел в себе силы идти дальше. Конечно, ты сильный! Но я своих тайн стыжусь, и никогда не посмею сказать их вслух. – Гриммджо нахмурился. – Прости, мне пора идти.

- Куда же вы? –Ичиго удержал его руку в своих ладонях, потом смущенно отпустил. – Могу я снова вас увидеть?

- Я сам приду, Ичиго. И я тоже очень хочу снова с тобой поговорить. До скорого, надеюсь, свидания, – Гриммджо пару секунд смотрел на юношу, будто стараясь запечатлеть все его черты, затем резко и быстро вышел из комнаты. Ичиго задумчиво смотрел ему вслед.

***

Едва Гриммджо успел выйти, как его облик тут же видоизменился, вернувшись к прежним клыкам и лапам.

- Хозяин! – воскликнула подошедшая Иное. – Скоро начнется. Вам нужно в вашу комнату.

- Да. – Кивнул Гриммджо. – Ичиго… - Чуть задержавшись возле двери, тихо вымолвил он. – Теперь мне есть ради чего терпеть все муки. Я буду ждать, пока увижусь с тобой.

Они прошли в странного вида комнату, главным предметом посреди которой была кровать с ремнями. Гриммджо привычным движением улегся на нее, спокойно вытерпливая, пока Иное привяжет все ремни.

- Так нормально? – робко поинтересовалась девушка. Мужчина подергал руки, проверяя прочность.

- Да. Спасибо, Иное. Я не знаю, что бы делал, если бы не ты.

- А без вас я бы давно уже умерла, мне никогда не вернуть этот долг, - мягко сказала Орихимэ и осторожно вложила в зубы Гриммджо специальную дощечку, чтобы не прикусить язык. У нее всегда сжималось сердце, когда хозяину приходилось по часу каждый день выдерживать эти приступы бесконечной боли. Ужаснее всего было то, что она ничем не могла ни облегчить, ни убрать их. Та колдунья была просто безжалостной в понимании Иное.

Через пару минут с губ Гриммджо слетел сдавленный стон, приглушенный дощечкой, и его тело забилось в путах, сотрясаемое болезненными судорогами. Иное села возле его кровати и со слезами в глазах гладила его по волосам, периодически касаясь его лба губами. Она никогда не могла понять этого. Так обезобразить столь прекраное создание, как Гриммджо, но и этого колдунье было мало, она еще добавила эти муки. В чем соль? Чему должен научится хозяин от такого урока? Неужели его проступок был настолько непростителен? Вот уж вряд ли. Она не верила, что человек, который спас ей жизнь, мог совершить что-то ужасное. Кто всегда опеределяет меру того, сколько мы должны вынести? Кто следил за тем, насколько была справедливой та ведьма?

Эти мысли, не прекращаясь, одолевали девушку все то время, пока хозяин рядом стонал от боли. Периодически она брала его лапу, ласково поглаживая, сжимая ее своими ладонями в безмолвном сочувствии. Ей все равно, сколько это все будет длиться, она проведет рядом с хозяином каждую минуту и секунду, также, как он в свое время был рядом с ней...

Иное затерялась в воспоминаниях, пропустив момент, когда Гриммджо встал с кровати весь в поту, но счастливый оттого, что это наконец-то прекратилось.

- Вам что-нибудь принести, хозяин? – ласково спросила Орихимэ.

- Нет. Лучше отдохни, Иное. – Улыбнулся ей Гриммджо, а про себя подумал: «Все, что мне сейчас нужно – это увидеть Ичиго».

***

Ичиго пытался уснуть, но встреча с Гриммджо никак не шла у него из головы. Все в этом замке было таким странным, и самая большая загадка – это его не в меру прекрасный хозяин. Юноша поднялся с постели и вышел на балкон, глядя на яркую луну. Что же это за тайна так печалила голубые глаза? Что за думы звучали таким напряжением в его голосе? Ичиго многое перетерпел и искренне не имел представления, что в этом мире такое можно сделать, чтобы нельзя было искупить или простить по сравнению с альтернативой потерять кого-то или что-то очень дорогое навсегда.

Взгляд Ичиго скользил по ночному саду, поражавшему своей некогда строгой геометрической пропорцией. Лунный свет молочными струями разлился по листьям деревьев и кустов. Где-то глухо ухал филин. И ночные бабочки порхали в воздухе над закрытыми бутонами, трепеща крыльями в такт неторопливым мыслям Ичиго. Воздух был свеж и ароматен, как пряное вино. Поглубже вдохнув его, юноша зашел обратно в комнату.

Его глаза уловили странную метнувшуюся за зеркало тень. Кто-то был в спальне! И, показалось ли Ичиго, что этот кто-то даже не походил на человека? Следовало все выяснить. А Ичиго никогда не пасовал перед опасностью.

- Кто здесь? - громко и отчетливо на всю комнату спросил он. - Я видел тебя. Не знаю, кто ты, и понимаешь ли меня...

Юноша стал медленно приближаться к зеркалу. Когда он был уже почти у него, раздался шорох, а затем глухой, ни на кого не похожий странный голос.

- Стой! Не подходи ближе.

Ичиго остановился, пораженный.

- Я не причиню тебе вреда, - шепнул он. - У меня и в мыслях такого нет.

- Я знаю, - ответил голос из-за зеркала. - Я чувствую это в людях. Ты как светлое, ничем не замутненное пламя. Ты не можешь причинить вреда.

- Какие странные слова, - удивился Ичиго. - Но, могу я узнать, а что вы делали здесь, в моей комнате?

За зеркалом снова зашуршало. И звучало это, как и молчание, немного сконфуженно.

- Наблюдал за тобой, - наконец тихо последовал ответ. - Ты смотрел на сад, а я - на тебя. У тебя было такое выражение лица... О ком ты размышлял в этот момент?

- Об одном человеке, с которым только сегодня познакомился, - искренне произнес Ичиго.

- Тогда это, должно быть, или Орихимэ или еще кто-нибудь здешний, - догадался его собеседник.

- Орихиме - моя кузина, поэтому речь шла не о ней. Я думал о хозяине этого замка, - шепнул Ичиго, - Раз вы здесь, то должны быть знакомы с ним.

Показалось юноше или из-за зеркала послышался тихий вздох?

- Да, я с ним знаком. Он - ужасный человек.

Ичиго шокировало такой заявление.

- Почему вы так говорите? Я беседовал с ним, и мне он больше показался несчастным, искренним и очень добрым.

- Это маска, Ичиго, просто маска, - донесся вздох и шорох из-за зеркала.

- Откуда ты знаешь мое имя? Кто ты? - изумился Ичиго и быстрыми шагами подошел к зеркалу.

Однако, когда он заглянул за него, там никого уже не было. Юноша удивленно оглядел пустое пространство.

- Я схожу с ума, - громко шепнул он сам себе. - Уже начал разговаривать с предметами.

Ичиго вздохнул, осознав, что ему теперь так просто не уснуть. "Пойду, приму ванну. Это меня расслабит", - подумал юноша.

Медленно стянув с себя майку, Ичиго направился в туалетную комнату, включив кран. Он и понятия не имел о жадных глазах, наблюдающих за ним через прорези головы гарпии на стене. Гриммджо следил за каждым обнажающимся кусочком кожи своего гостя. Юноша походил туда-сюда, хлопая себя по бедрам и ожидая, пока наберется достаточно воды.

Ичиго стянул нижнее белье по длинным ногам и ступил в мраморную ванную. Гриммджо видел его полностью обнаженное тело, цветущее здоровьем и молодостью. Безупречно гладкую, чистую кожу, умоляющую о прикосновениях. Юноша был слишком прекрасен, и собственное звериное обличье показалось Гриммджо еще более отвратительным.

Рыжик сел в воде, откинувшись на бортик и закрыв глаза. Гриммджо считал, что за эти годы его чувства огрубели и очерствели, но это было до того, как он увидел это расслабленное создание у себя в ванной. По его телу пробежала волна давно забытых ощущений, пробуждая его к жизни, несмотря на звериный облик.

Словно откликнувшись на его мысли, Ичиго издал легкий стон. Гриммджо припал к смотровому отверстию. Рука юноши медленно сползла между его ног. Ичиго трогал себя со вполне очевидными намерениями. В ванной раздались глухие, нарастающие стоны. Затем вскрик, и тишина.

Гриммджо медленно отстранился от глазка и тихой тенью скользнул прочь. Видеть остальное было выше его сил...


Глава 3. Комната в башне
Прошла целая неделя с тех пор, как Ичиго видел хозяина замка, и что удивляло больше всего: обитатели замка вели себя так, будто Гриммджо не существовало в природе. Никто не говорил о нем и не упоминал даже вскользь. Когда Ичиго поинтересовался хозяином, на него просто странно посмотрели и ничего не ответили. Юноша и сам начинал думать, что ему только приснился весь этот разговор с Гриммджо. Его охватила грусть, потому что хозяин обещал ему встречу, но, видимо, не торопился на свидание. А Ичиго очень хотелось вновь увидеть его грустные глаза, поговорить с ним, услышать его приятный голос. Каким-то странным образом присутствие Гриммджо устраняло чувство одиночества Ичиго, которое не покидало его с момента смерти семьи. Неужели, Гриммджо - это только игра его воображения? И тот странный диалог с зеркалом? Кто был за ним? И почему он сказал такое о Гриммджо?

От нечего делать Ичиго стал исследовать замок. Он был огромен по сравнению с его прежним жилищем и имел два крыла: Северное и Южное. Масса комнат, почти полностью пустовавших, поражала Ичиго. Зачем иметь столько помещений, если они не используются? Изучение замка привело его к северной башне, в которую можно было подняться по винтовой лестнице. В конце находилась запертая комната. Ичиго попытался выспросить ключ от нее, но каждый раз, когда он обращался с этой просьбой к управляющему, Улькиорра переводил на него взгляд своих зеркальных глаз и с высокомерным достоинством оканчивал разговор, уходя от ответа. В конце концов Ичиго начал придумывать способ, как спереть у него ключи хотя бы на часок. Он разузнал, что управляющий до смерти боится крыс и мышей, а еще, что с собой в винный погреб он этих ключей не берет. Тогда неугомонный рыжий спустился в подвал и изловил там одну шуструю крысу. Когда Улькиорра спустился в очередной раз за вином, Ичиго запустил к нему "серого" гостя. Все также сохраняя свою помпезность, Улькиорра заскочил на стул, с которого доставал бутылку, не меняя выражения лица, и уставился на маленькое животное, таращившееся на него в ответ блестящими глазками. Ичиго понял, что сей "диалог" надолго и ухватил оставленные Улькиоррой на полке в погребе ключи.

Через несколько минут он уже несся к комнате в башне с ключами. У Ичиго даже руки дрожали, когда он открывал столь заинтересовавшее его помещение. Ему казалось, что там он узнает что-нибудь о хозяине или о своем таинственном ночном госте.

Открыв дверь, Ичиго толкнул ее и вошел. Комнату заливали лучи солнца из огромных стрельчатых окон. Внутри никого не было, но вид комнаты поразил юношу. В ней были побиты все зеркала. А еще здесь висел портрет, при взгляде на который у Ичиго сильно забилось сердце. Это был Гриммджо собственной персоной в парадном богатом одеянии. Созерцая это красивое, надменное лицо с легким оскалом усмешки, рыжик тихо шепнул сам себе:

- Мне не приснилось! Я знал... чувствовал...

Отведя взгляд от портрета, Ичиго стал жадно осматривать помещение дальше. По всей комнате были расставлены странные картины, притягивающие взгляд своей потрясающей прорисовкой и непривычными сюжетами. Юноша засмотрелся на них.

На первой спина к спине были изображены две женщины. Одна, одетая в нищую, сильно потрепанную одежду с лицом, скрытым капюшоном, производила весьма жалкое впечатление. Другая же была чудо как хороша с игривыми топазовыми глазами, светившимися, как золотые монетки на смуглом гладком лице, и фиалковыми волосами. Ее губы улыбались, а во взгляде мелькало что-то коварное. Подпись под портретом была повреждена, так как холст пересекали длинные полосы, при виде которых сердце Ичиго забилось чаще. Это были следы когтей!

Чтобы унять сильное волнение, вызванное этим открытием, юноша стал рассматривать другие картины. На следующей была изображена великолепнейшая роза. Причем передача цветов была настолько поразительна, что казалось, будто сейчас по комнате расплывется ее аромат или рука может коснуться ее лепестков. Однако внизу под розой, в водяной глади вместо ее отражения был увядший, непривлекательный цветок, по которому ползали черви.

- Черная душа, - вслух прочел Ичиго под картиной.

На следующем полотне в огромной яме стояла толпа обнаженных исхудавших людей, чьи лица были полны отчаяния и скорби. Яма была глубока и походила на мини-ад. И все как один обитатели картины тянули руку вверх в немом умоляющем жесте, поражавшем своей силой. А над ними в небе плавала прекрасная женщина, опустившая голову на согнутые колени и безмолвно взирающая на муки внизу под ней с легкой улыбкой.

- Надежда, - гласила подпись.

Последняя, еще целая и не порванная когтями картина содержала девушку на фоне черного дождливого неба, загородившую лицо костяной маской в виде скелета и державшую в руке огромное сердце, расколотое на куски молнией.

- Любовь, - знаменовали буквы под полотном.

Потрясенный увиденным Ичиго некоторое время безмолвно стоял, созерцая эти полотна, говорившие о многом. Затем он заметил и другие элементы комнаты - огромный шкаф с книгами, к которому подошел немедля. Конечно, он тут же взял в руки Шекспира, которого безмерно любил*. Судя по состоянию книги, ее много читали, а на одной из страниц была закладка. Открыв ее, Ичиго прочел: "Влюбиться можно в красоту, но полюбить лишь только душу..."

Усмехнувшись мудрости этих слов, юноша бережно водрузил книгу на место и замер. Его взгляд упал на то, что доселе скрывал от него книжный шкаф. Это была кушетка с прочными ремнями, на которых засохли бурые пятна. "Кровь!" - с ужасом узнал Ичиго. Он достаточно повидал ее.

- Что же это такое... - вслух произнес рыжий, чтобы придти в себя от шока. - Что здесь творится?

Взяв себя в руки, Ичиго решил пока отложить решение возникших вопросов, потому что времени протекло уже достаточно. Он быстро отнес ключи в комнату к Улькиорре и спустился в погреб.

Как это ни странно, Улькиорра продолжал стоять там же, где он его и оставил: на стуле, замерев, как статуя, а злобный крысеныш сидел рядом, вычищая хвост. Ичиго подозвал его куском сыра, сидя за полкой с вином, которая скрывала его от управляющего. Как только крыса исчезла из поля зрения Улькиорры, раздался грохот. Осторожно выглянув, Ичиго узрел рухнувшего в обморок управляющего. Видимо, дуэль с коварным созданием подвального мира отняла все его духовные силы.

- Вот черт! - провозгласил Ичиго. Делать было нечего. Юноша осторожно поднял бессознательную массу на руки и отнес к открытому в коридоре окну. Положив "трупик" на стоявшую между статуями банкетку, Ичиго отхлопал его по щекам, приведя в себя. Открыв здоровые зеленые глаза, Улькиорра первым делом вскрикнул: "Крыса!", чуть не прыгнув на Куросаки.

- Где? - со спокойной невозмутимостью спросил Ичиго, словно был вообще не в курсе происшедшего. - Я нашел вас в винном погребе без сознания.

Осознав реальность, Улькиорра вернул на лицо достойное выражение и посмотрел на Куросаки взглядом, ясно говорившим: "Не трогай меня, мусор". После чего поднялся и, не оглядываясь, ушел по коридору. А Ичиго, задумчиво глядя ему вслед, размышлял о том, как ему разузнать побольше о хозяине таинственной комнаты в башне...

...В один из дней, с утра после завтрака Орихимэ подошла к Куросаки.

- У меня к тебе просьба, Ичиго. Нужно съездить в деревню за продуктами. Там есть вещи, которые я бы не хотела, чтобы видели слуги. Сможешь? - девушка умоляюще смотрела на него. Ичиго широко улыбнулся.

- Конечно я съезжу, Химэ, не волнуйся. Давай список того, что нужно купить.

Таким образом, Ичиго и оказался на гудящем и полном народу рынке. Здесь можно было купить что угодно: одежду, еду, лекарства, разную утварь и даже удовольствия. Пару раз Ичиго пришлось отбиваться от очень назойливых девушек, которые непременно жаждали заполучить симпатичного юношу себе в клиенты. Однако за их исключением остальной народ не был столь дружелюбен. Увидев Куросаки, все вдруг замолкли и, скучковавшись, стали перешептываться ему вслед.

- Это новенький из проклятого замка, - услышал он мимоходом одну фразу. Ичиго философски пожал плечами и продолжил шествование по рынку, не обращая внимание на несколько невежливое поведение толпы.

Ходя между рядами, попеременно останавливаясь, чтобы приобрести что-то приглянувшееся, и улыбаясь общей живучей атмосфере рынка, Ичиго даже не заметил пару карих глаз, невероятно пристально следивших за ним. Красивый мужчина с падавшим на лоб локоном не спускал с него глаз. Если бы Ичиго не был так занят странной реакцией народа на себя, он бы почувствовал этот вкрадчиво мягкий неотрывный взгляд и обеспокоился бы. Ведь существовала и еще одна причина его добровольного отшельничества в этот замок, о которой он никому не сказал. Его бывший любовник - Айзен Соске.

Ичиго не был девственником. После того количества смертей, которые ему пришлось перевидать, на секс тянуло постоянно. И Ичиго заводил отношения, то с мужчинами, то с женщинами не забавы ради, но для того, чтобы снова ощутить, что он еще не труп, как его родня. Именно тогда он и встретил Айзена Соске - богатого влиятельного вельможу. Ичиго быстро попал под влияние наркотической зависимости секса с этим опытным мужчиной. Они занимались любовью часто и по многу раз и, казалось, никак не могли насытиться друг другом. Встречались постоянно до такой степени, что Айзен стал контролировать его жизнь. Куда ему ходить и с кем видеться. Как одеваться и где жить. Как общаться и с кем заводить знакомство. Довольно независимому по природе Ичиго скоро все это надоело, и он разорвал отношения.

Однако Соске не сдавался и постоянно слал ему письма, приходил с визитами, засыпал подарками. Однажды даже попытался изнасиловать его, когда Ичиго в очередной раз отказал ему. Юноша не был столь богат, чтобы отгородиться от него, поэтому он предпочел самый простой путь, пока не придумает, что получше - бегство. Только Куросаки не было известно, что его вездесущий любовник уже вычислил его временное укрытие и теперь следил за ничего не подозревающим юношей. Айзен решил выведать, куда Ичиго отправится дальше.

Ичиго купил все, что заказала Иное, попеременно заходя в тупик при очередной покупке. Теперь становилось понятно, почему она никому из слуг это не доверила. Если смешать все заказанные ею продукты, то получалось мумие какое-то, а не то, что можно было есть. Но, похоже, девушка всерьез собиралась употреблять это в еду. Наверное, никто из слуг не брался ей это покупать, чтобы не брать грех ее смерти от отравления себе на душу.

По своей инициативе Ичиго заглянул в пекарню и накупил свежайших пончиков с баранками, сунув один из них себе в рот по дороге к карете.

Улькиорра, сопровождавший его в поездке, отметил его вид долгим, ничего не выражающим взглядом, что на его манер было целой бурей эмоций.

- Поехали назад. - Произнес Ичиго, чувствуя, что ему очень хочется вернуться в замок и увидеть глаза цвета неба. Неделя прошла с его встречи с Гриммджо, и толика невольной грусти закралась в его сердце. Неужели тому совсем не хотелось вновь увидеться с ним?

Уже у самого замка Ичиго попросил высадить его и пошел тропинкой, которая упиралась в сад перед замком. Пробравшись через решетку, юноша продолжил шествие, оглядывая все вокруг. Какое-то странное предчувствие сжимало его сердце.

И тут он увидел знакомые очертания. Звериная фигура следила за ним из-за деревьев, но при его приближении дала деру за стену из кустов, между которыми периодически встречались прореженные места.

- Постой! Не убегай! - крикнул Ичиго и кинулся к стене из растений. - Я не хотел тебя напугать.

Через прореженные места в кустах юноша заметил, что его собеседник остановился, слушая его.

- Почему ты убегаешь каждый раз при виде меня? - спросил Ичиго.

- Потому что я не совсем человек, ты же видишь, - послышался ответ с той стороны стены.

- И это должно меня напугать? - чуточку насмешливо заметил Ичиго. - Люди, знаешь ли, тоже не все красавцы, а некоторые даже при внешней красоте вызывают неприятные эмоции. Не ты ли заложил строчки Шекспира: "Влюбиться можно в красоту, но полюбить лишь только душу".

- Ты был в комнате в Северной башне? - догадался его собеседник с едва заметной тревогой в голосе.

- Да. Извини. Я прокрался туда обманом. - Искренне сознался Ичиго, угнетенный последовавшим долгим молчанием. - Но не жалею. Картины там... Это ты нарисовал?

Спустя еще некоторое время раздался долгий вздох и тихий ответ.

- Да.

- У девушки с золотыми глазами есть прототип? - с любопытством спросил Ичиго. - Она очень красивая.

Раздался еще один вздох. Без ответа. Юноша долго ждал, но его так и не последовало, хотя он видел, что его собеседник все еще на месте.

- Не хочешь говорить? - констатировал Ичиго. - Что ж. Я подожду, пока тебе захочется это мне сказать.

Его собеседник провел по кустам, что можно было принять за молчаливое согласие. Юноша усмехнулся.

- Ну а почему у тебя любовь такая мрачная ты мне хотя бы объяснишь? - мягко спросил Ичиго.

- Потому что она и есть такая. Тебя ждет или разбитое сердце, или смерть, - последовал негромкий ответ.

- Этого не может быть. Любовь приносит счастье и легкость в сердце, придает яркие краски всему существованию. По крайней мере, настоящая, - возразил Ичиго.

- Даже если тебя не любят в ответ? - с сомнением спросил его собеседник.

- Да, даже так, - кивнул Ичиго. - Если любишь - все вокруг меняется. Просто видеть любимого человека и знать, что он где-то есть - это уже счастье. Многие люди ищут радости от жизни в сотне ощущений, но это один из самых надежных и верных способов его достичь. Ты рад всему, что бы ни случилось. Даже неудачи не столь угнетают тебя, когда ты влюблен по-настоящему. Это как увидеть радугу после дождя, или приход весны после долгой зимы. Ты знаешь, что это кончится когда-нибудь и недолговечно, но пока ты это видишь, оно потрясает и вызывает бурю эмоций, как ничто другое.

- Ты так это говоришь, - послышался тихий ответ, - что мне хочется в это верить. А ты сам был влюблен?

- По-настоящему ни разу. Так, куча мелких интриг.

- Откуда же ты знаешь, что любовь именно такая?

- Потому что я это чувствую чисто инстинктивно. Если меня еще ни разу не обокрал вор, это не значит, что их не существует, или что я не ведаю, чем они грозят. Так же и любовь. Я не любил, но я знаю, как любовь выглядит. Мои родители любили друг друга. Когда мать умерла первой, отец помнил ее до самого конца. Хранил ее портрет и беседовал с ней так, будто она была живая и могла ответить. И это не походило на безумие. Скорее он был твердо уверен, что она слышит его и не хотел расставаться с ее образом.

- Судя по всему, у тебя была прекрасная семья, - с грустной завистью подвело итог чудовище. Ичиго ощутил, что слегка задел собеседника своими воспоминаниями и решил быстро сменить тему.

- Ты кушать не хочешь? - полюбопытствовал он.

- Это не еда мисс Орихимэ? - с тихим сдержанным ужасом донеслось из-за кустов. Ичиго расхохотался.

- Нет! Вовсе нет. Я купил это в пекарне, а Химэ всегда была никудышным поваром, но старалась отменно.

Ичиго порылся в сумке, которую захватил с собой, чтобы перекусить, и достал пончик. Подбросив его на ладони, юноша протянул его сквозь щели в кустах на другую сторону.

- Возьми. Попробуй.

Он ощутил дуновение на своей ладони. Похоже, его руку подозрительно обнюхивали. Затем пончик был быстро уничтожен с довольным причмокиванием.

- Вкусно! - с явно набитым ртом заметил Гриммджо. Несмотря на жажду к крови и необходимость ее потребления, во вкусах он оставался человеком и мог оценить аппетитную пищу.

- Возьми еще, - Ичиго снова скользнул рукой между кустов. Второй пончик постигла участь первого.

- Можно и я тебя угощу, дабы не показаться неблагодарным? - спросил Гриммджо.

- Давай, - быстро согласился Ичиго.

- Только обещай, что не испугаешься, - мило и несколько по-детски попросил Гриммджо. Ичиго усмехнулся.

- Нет. Где же мое угощение? - чуть игриво заметил он.

Послышался шорох, и к нему через кусты пролезла звериная лапа, на которой торчали огромные когти. В центре между ними лежала горсть земляники. Не сказать, чтобы Ичиго не был слегка шокирован, но даже его шок быстро прошел, когда он увидел, как эта самая лапа чуть подрагивает. Судя по всему, ее обладатель просто трясся от страха, в преддверии того, как Ичиго воспримет его.

Укорив себя за необдуманные эмоции, юноша медленно протянул руку и крепко обхватил лапу снизу своей теплой ладонью, чуть сжимая. Затем наклонился и губами собрал землянику, стараясь не пораниться о когти. Его собеседник весь замер, ощутив его жест. Напоследок Ичиго потерся о мягкий центр лапы подбородком и лицом. Шерсть здесь была гладкой и приятной.

- Как сладко, - облизнулся юноша вслух. - Спасибо. Я обожаю эту ягоду.

- Ичиго... - послышался хрипловатый выдох из-за кустов. Куросаки медленно выпустил неторопливо скрывшуюся в кустах лапу.

- У меня к тебе есть просьба, - неожиданно сказал Гриммджо после того, как прошло очарование момента.

- Какая?

- Она... слишком дерзкая, чтобы я озвучил ее сейчас. Я смогу это сделать только под покровом ночи. Ты позволишь мне придти к тебе за зеркало в твою комнату сегодня? - голос у чудовища дрожал. Он явно сильно волновался.

- Конечно, приходи, - спокойно заметил Ичиго. - Буду ждать.

- Я рад, что столкнулся сейчас с тобой, - послышались тихие слова, а затем громкие шорохи возвестили, что его собеседник ускакал прочь. Юноша еще долго стоял у стены, обдумывая происшедшее...

...Ближе к полуночи Ичиго уже сидел у себя в комнате, ожидая обещанного визита. Он в нетерпении ерзал по кровати с книгой, в которой раз за последний час читал одну и ту же строчку, когда за зеркалом раздались знакомые звуки. Юноша возбужденно вскочил с постели.

- Это ты? - с волнением спросил он.

- Я не сильно тебя побеспокоил? - раздался знакомый с прирыкиванием голос.

- Нет, скорее спас от скуки, - усмехнулся Ичиго. - Так ты, кажется, что-то хотел у меня попросить?

За зеркалом смущенно зашуршало.

- Это не совсем обычная просьба, - было сообщено ему.

- Ты что хочешь меня заставить станцевать голым перед Улькиоррой? - усмехнулся Ичиго.

- Нет, - фыркнуло зеркало.

- Тогда все остальное необычным я не сочту.

- Я хочу прикоснуться к тебе... - последовал тихий ответ после многозначительной паузы.

- В каком смысле? - удивился Ичиго.

- Я уже давно никого не трогал. Слишком давно. И мне просто хочется к кому-нибудь прикоснуться. Почувствовать что-то забытое, - грустно произнес его собеседник.

- Ты когда-нибудь выходил из замка? - спросил Ичиго.

- В очень далекие времена. Сейчас я и не помню, каково это было.

- И ты почти никого не видишь?

- Кроме обитателей замка почти никого. Если только украдкой.

Сердце Ичиго сдавило. В голосе говорившего слышалось такое одиночество, что от этого хотелось выть. Судьба была жестока к этому созданию. Слишком.

- Ты можешь прикоснуться ко мне, - спокойно и уверенно ответил Ичиго.

- Не будет ли дерзко попросить тебя завязать глаза и снять рубашку? - спросил Гриммджо.

- Ого! - ухмыльнулся Ичиго и быстро ответил, чтобы не спугнуть собеседника. - Конечно, я тебе доверяю.

- Тогда ложись на постель и закрой глаза вот этим.

Через верхний край зеркала была перекинута темная повязка. Ичиго взял ее после того, как стянул рубашку. Медленно сев на постель, он завязал себе глаза, и лег на нее спиной.

- Я готов, - сообщил он.

- Только не подсматривай! - предупредило чудовище.

Ичиго театральным жестом поднял руки над постелью.

- Клянусь! - заверил он.

Его чувства обострились. Да, он доверял чудовищу, но все равно все происходящее казалось ему немного странным.

Ичиго услышал шорохи. Чьи-то осторожные мягкие шаги. Волоски у него на теле встали дыбом, когда он ощутил, что чудовище рядом. Его грудная клетка против воли стала подниматься и опускаться чаще.

Гриммджо стоял над кроватью, упиваясь доступностью и красотой представшего перед ним юноши. Как же Ичиго был наивен даже после всего пережитого! Вот так открыто послушаться и отдать себя ему во власть.

Гриммджо навис над юношей, обдавая его жарким дыханием.

Ичиго ощутил, как когтистая лапа осторожно легла на его губы, проводя по ним дрожащим жестом. Он замер, не мешая. Острые смертоносные когти скользнули вниз по его шее.

- Это так приятно... - шепнул Гриммджо. Все его тело трепетало от ощущений. Эта гладкая теплая кожа. Одного касания было достаточно, чтобы сойти с ума. Он наклонился, увлекаемый соблазнительным запахом Ичиго, и лизнул его шею. Юноша задрожал.

Гриммджо знал, что его слюна обладает обеззараживающим, заживляющим и обезболивающим действием. Он не смог отказать себе в удовольствии. Бережно надкусив юношескую шейку, он с великой осторожностью втянул в себя дурманящую кровь Ичиго. Она была словно великолепное вино. Сладкой и пьянящей.

Гриммджо сделал всего пару глотков, ощущая трепет юноши под собой. Ичиго возбудился, как и любой другой от укуса вампира. С его губ сорвался легкий стон.

- Какое странное ощущение, - шепнул рыжий, задыхаясь.

- Тебе неприятно? - хрипло спросил Гриммджо.

- Нет, все в порядке. Продолжай.

У Ичиго было достаточно опыта в сексуальном отношении, но никогда его не трогали так. Жадно и невинно, как трогают хрупкое произведение искусства, которое не хочется разрушить. Когти слегка скользили по его телу, ощупывая каждый сантиметр. Бока, плечи, впалый живот, соски... И снова по тому же кругу, трогая его снова и снова, точно не насыщаясь этим ощущением. Затем по нему пополз мягкий пушистый хвост, заглаживая покрасневшую от остроты когтей кожу.

- Щекотно, но приятно, - хихикнул юноша. Хвост трогал его соски, скользя вокруг них с медленным томлением. Юноша выгнулся, сгорая в удовольствии.

- Мне кажется, что я сейчас кончу только от этого, - слабым от страсти голосом заметил Ичиго. Он даже и представить не мог, что невинное ощупывание так разгорячит его.

Ухо юноши обожгло жаркое дыхание.

- Я бы все отдал, чтобы сделать тебя своим сейчас, но это невозможно. Хотя я и так уже счастлив. Спасибо за подаренное блаженство, Ичиго, - шепнул хриплый голос. - Я никогда этого не забуду! Ты дал глоток свежайшей воды умирающему от жажды.

Прикосновения прекратились.

- Я все забываю спросить, - шепнул Ичиго. - Как твое имя? И что тебя связывает с Гриммджо? В твоей комнате ведь висит его портрет...

В ответ последовало только молчание. Интуитивно Ичиго ощутил, что рядом никого нет. Он быстро сдернул повязку. Комната была пуста.

Возбужденный и неудовлетворенный юноша медленно слег обратно на постель, закрыв руками лицо в разочаровании...


* В оригинальном Бличе Шекспир - любимый автор Ичиго

---

Верь в то, что ты читаешь...(Глава 13)

[Dark_Nero]

Верь в то, что ты читаешь...
Автор: Alisia Keehl
Бета: Electra Hound (она же и соавтор)

Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Ичиго

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Мистика, Экшн (action), AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: планируется Миди, написано 46 страниц
Кол-во частей: 14
Статус: в процессе написания

Глава 13. Переплетение судеб...
Куросаки находился в одной и той же позе уже несколько часов после ухода Шинджи. Ужасно затекли руки, болела спина, и дико хотелось пить.
Похоже, о них все забыли. Гриммджо лежал на спине с закованными руками и тихо стонал. Он был без сознания и, похоже, у него был сильный жар. Ичиго видел, как тяжело вздымалась грудь раненого. Губы принца потрескались, а черты лица заострились, выдавая крайнее измождение.
«Что же это такое? Почему никто не приходит, чтобы проверить его?», - подумал юноша.
Ичиго охватило чувство, похожее на панику: он со страхом представил, как Джаггерджак будет умирать у него на руках. Парень попытался позвать на помощь, но из пересохшего горла вырвались лишь слабые хрипы. Рыжий отчаянно дернул руками, вызвав новый приступ судороги в мышцах. Что же делать?
Внезапно заскрипела дверь, и пленный испуганно обернулся: на пороге стоял красивый высокий мужчина с белыми волосами. Он смерил Куросаки надменным взглядом.
- Кто вы? - просипел парень, испытывая странный трепет.
Незнакомец лишь презрительно пожал плечами и отвернулся. Его взгляд упал на раненого аристократа. Какая разительная перемена произошла во всем его облике! Он встревожился и, не мешкая, бросился вперед. Опустился на колени около койки, прощупал пульс, почти с нежностью провел по щеке Гриммджо, и, дотронувшись до лба, откинул несколько непослушных синих прядок. Поняв, что у заключенного жар, пепельноволосый выругался сквозь зубы и стремглав бросился к двери…


***
Сказать, что Ичиго был в шоке, ничего сказать. Только что ему подарили надежду хоть на малейший просвет, а потом выбили ее так же внезапно, как и дали ощутить. Однако, хотелось верить, что встревожился незнакомец все-таки потому, что испугался за состояние Гриммджо, а не из-за неподготовленной для него могилы. Хотя, стоило Куросаки поднапрячь память, как он вспомнил этого мужчину: именно он тогда подхватил принца, не дав ему разбиться о землю, а потом исчез, держа его на руках. Во всяком случае, один раз блондин уже помог голубоглазому, может, поможет и еще раз?
Ичиго поджал пересохшие губы, глядя на наставника с непередаваемой болью. Даже сейчас, когда Джаггерджак балансировал на грани жизни и смерти, остро нуждаясь в посторонней помощи, он оставался для рыжего спасательным кругом, не давал думать о том, что он сотворил.
Как только приходило понимание совершенного поступка, Ичиго хотел лично придушить себя или разбиться об стену. В голове не укладывалось, что, защищая, он сделал еще хуже. И от этого к горлу поступал тяжелый ком, не позволяющий дышать, а на глаза наворачивались непрошеные слезы. Тогда Куросаки поклялся перед собой, что обязательно признается родственникам погибших в содеянном и попросит прощения… совсем, как Гриммджо. В какой-то момент медиум просто представил, каково тогда ему, когда он видит, сколько людей отправил на смерть. Список принца не ограничивался небольшим отрядом разведки… Его боль и вина тянулись гораздо дальше и глубже. Это заставляло держаться и рыжего: подсознательное нежелание уступить учителю, показаться слабым рядом с ним и обязательно вытащить отсюда, защитить, спасти.
Но сейчас он висел на цепях, не чувствуя своего тела, и смотрел, как умирает Гриммджо, его личный стимул, друг, соперник… некто, очень близкий и нужный. Злость нахлынула с новой силой, вызывая у медиума глухой рык.
«Вернись, ублюдок!», - мысленно кричал он, отчаянно глядя на дверь.
В коридоре раздался шум, ор и ругань. Потом распахнулась дверь и, в камеру, ввалилось сразу несколько человек. Одним был уже известный Ичиго светловолосый незнакомец, вторым – ублюдок Шинджи, который его допрашивал, еще были знакомые ему девушка в ярком комбинезоне и розоволосый толстяк.
- Сволочи! – вопил светловолосый вайзард дурным голосом. – Хули он весь побитый у вас и почему в кандалах?!
Лекари подбежали к Гриммджо и стали суетиться около него. Толстяк достал из кармана ключи и стал торопливо отстегивать руки принца.
- Он не хотел говорить, ну я его и приложил пару раз… для общительности, - почти спокойно ответил Шинджи, который явно был не доволен таким обращением к себе. – Успокойся, Кенсей.
- Кого ты приложил?! – Кенсей, недолго думая, сгреб товарища за грудки и встряхнул. Его лицо было перекошено от ярости. – Повстанческого командира Джаггерджака, Лесную Пантеру?!
Казалось, скажи им хоть слово сейчас, и оба накинуться на того несчастного и разорвут его на мелкие кусочки!
- Что?! – Шинджи мигом потерял все свое спокойствие и с неподдельным изумлением уставился на светловолосого парня. – Как это? Он мне сказал, что его зовут Шмульке.
- Какой, бля, Шмульке-Пульке?! – казалось, еще мгновение и Кенсей съездит Шинджи по морде. – Ты что идиот?! Зачем мне спасать и тащить на себе какого-то Шмульке!
- Мугурума… - Хирако поджал губы, подбирая слова. Весь его вид говорил о раскаянии и обескураженности. – Прости, что так получилось. Я, правда, сожалею.
- Да? – тон пепельноволосого стал спокойней. Он тяжело вздохнул и выпустил товарища. – Что же вы наделали… Я оставил вам его, надеясь, что все будет хорошо, а вы…

Он импульсивно махнул рукой и, резко развернувшись, подошел к койке. Тем временем толстяк уже расковал руки Гриммджо и, откинув покрывало, сложил крупные ладони крест-накрест над солнечным сплетением раненого. С его рук срывалась золотистая реацу, обволакивая кожу принца. Девушка же достала пузырек и, аккуратно наклонив, его над полуоткрытыми губами аристократа влила несколько темных капель ему в рот.
- Как он? – спросил Кенсей, опускаясь на колени. Ичиго замер и навострил уши. Ему очень хотелось, чтобы с принцем все было хорошо.
- Жить будет, - удивительно приятным баритоном, совсем не вязавшимся с его телосложением, ответил толстый мужчина. – Ему сейчас нужен отдых и покой. Он молодой – справится.
Рыжий расслабленно выдохнул, словно камень с души свалился. Но тут, же его умиротворение сменилось чувством ревности: он увидел, как Мугурума взял принца за руку и прижал ее к своим губам.
- Шинджи, его надо отнести наверх, - девушка обернулась к Хирако. – Здесь душно и плохо, в таком месте делать перевязки нежелательно.
Шинджи неопределенно пожал плечами, словно говоря «как угодно». Мугурума, не мешкая, завернул раненого в покрывало и осторожно подхватил на руки. Тот слабо простонал, находясь в каком-то бредовом состоянии, и Ичиго заметил отчетливое выражение сочувствия незнакомца. Он осторожно дунул на лицо принца, сдувая непослушные прядки назад, и что-то шепнул ему на ухо.
Так обращаются только с очень дорогими и близкими. На лице вайзарда сейчас читалось только забота и тревога, казалось для него все перестало существовать, кроме измученного Джаггерджака.
Ичиго скрипнул зубами. Черт, сейчас эти гады заберут от него Гриммджо!
- Кенсей, а с этим что делать? – поинтересовался Шинджи, кивнув на Куросаки. – Это тоже твой друг?
- Нет, - Мугурума скользнул безразличным взглядом по закованному пленнику. – Оставьте его здесь. Хотя, можете снять кандалы. Судя по всему, этот сопляк сейчас не опасен.
Он отвернулся и стремительно вышел из темницы, бережно прижимая к себе свою ношу. Ичиго разочарованно вздохнул: он остался один. Гадство, ну за что ему это?
Но с другой стороны, юноша был очень рад, что принц теперь в надежных руках. Хм. Слишком надежных…




***

- Какого?...- рыжий непонимающе оглядывался, видя вокруг себя уже ставшую непривычной обстановку больничной палаты. Над ним стоял Урахара, как обычно прикрывая рот больничными отчетами, которые он держал в руках.
- Куросаки-кун, если будешь так много спать, то ничего хорошего не произойдет. Особенно, под влиянием снотворных, - произнес мужчина, присаживаясь на стул.
- Мне нужно вернуться,- парнишка резко принял сидячее положение, за что поплатился резкой болью в ребрах. - Черт…
Он совсем забыл о реальности, в которой, к сожалению, раны заживали не так, как в книге. А так же он совсем забыл о чтении, хотя прекрасно знал, что как только события дойдут до последней прочитанной страницы, время в том мире отпрыгнет назад. А этого допускать было нельзя, ибо если Гриммджо и остальные снова переживут то, что случилось… Ичиго не простит себе.
- Тебе нужно отдохнуть, - Киске заботливо накрыл рыжика одеялом и кивнул на прикроватную тумбочку, где стоял апельсиновый сок и фрукты.- Я тебе тут угощения принес, чтобы энергии больше было.
-Урахара-сан… - задумчиво произнес Ичиго. - Раньше события книги не менялись, что бы я ни предпринимал, а сейчас так происходит совсем другое, возможно ли такое? Или это всего лишь обман? Ведь ты говорил, что…
- Какими путями ты ни пойдешь, финал будет одинаковым, - закончил за него Урахара. - Расскажи, что там произошло?
- Я… Я убил отряд разведчиков, которых Гриммджо отправил на поиски вайзардов. Я увязался за ними, так как знал, что они подвергнуться нападению. И это произошло, а я навлек на них еще большую беду. Пустой завладел моим телом и убил и своих, и чужих. Даже Гриммджо… чуть не умер, - медиум сжал в руке край одеяла и поджал губы. Сколько различных чувств поднималось в нем при воспоминаниях о той ночи… В голове сразу всплывал этот ржавый голос, который обещал уничтожить всех, кто встанет на его пути.
Бой с ним Куросаки тоже никогда не забудет. Это словно драться со своим отражением, которое знает все твои секреты, приемы, и знает гораздо лучше, чем ты сам, использует их намного грамотнее, посему и представляет гораздо большую угрозу.
Насмешки, озвучивание самых сокровенных тайн Куросаки, все это рыжий запомнил если не на всю жизнь, то очень надолго, это точно. И опять все сводилось к Гриммджо, который, черт его дери, и тут оказался стимулом к победе. Ичиго не хотел его убивать, и именно поэтому, созерцая все это безобразие, который творил Пустой, он выложился на всю катушку, чтобы подавить монстра в себе…
Подняв взгляд, паренек наткнулся на печальный, но слегка удивленный взгляд доктора, который только слабо улыбнулся:
- Ичиго, я верю, что когда ты разберешься со всем, они будут живы, все, до единого, - мужчина ободряюще потрепал медиума по плечу. - И ты верь. Это в твоих руках.
- Точно, - рыжий кивнул. - Все в моих руках.
Он взял с тумбочки книгу и открыл там, где оставлял закладку, и погрузился в чтение…




***

Гриммджо унесли, а Ичиго расковали, но оставили в темнице. Он даже потерял счет времени, сколько провел здесь. Но вот скрипнула дверь и, какой-то утонченный светловолосый парень в черном костюме велел ему следовать за собой. Они прошли по сырому подвалу, затем поднялись по каменной лестнице и оказались в небольшом коридоре. Там было несколько дверей, обитых железом. Похоже это были жилые комнаты этих загадочных хозяев.
Когда Ичиго вошел в комнату, то увидел своего наставника и пепельноволосого незнакомца. Принц был очень бледен. Он сидел на кровати, опираясь спиной на подушки. Его можно было бы пожалеть за изможденный внешний вид, однако взгляд голубых глаз, в котором ясно читались вызов и решимость, убивал сочувствие в зародыше.
Между тем блондин смерил Ичиго презрительным взглядом, не достаивая его даже легким кивком головы. Он обернулся к Гриммджо и осведомился:
- Вот об этом сопляке ты говорил?
- Да, - принц говорил очень тихо, видимо даже это небольшое усилие причиняло ему боль.
- Куросаки, - синеволосый облизал губы, - подойди сюда, придурок.
Юноша пошел вперед, на ходу проклиная заносчивого вельможу. Даже будучи полудохлым от ран он оставался высокомерной сволочью. Чертов Гриммджо! Обращается с ним как со своей собакой!
- Сам видел, какая сила в нем сидит, - продолжил Джаггерджак, глядя на своего собеседника. Казалось, что сейчас Ичиго - не больше, чем экспонат на аукционе. - Что скажешь?
- Знаешь, если ты так о нем отзываешься, сопляк действительно стоит того, чтобы поработать над ним, - усмехнулся мужчина и встал с края кровати принца и подошел к Куросаки, с насмешливой улыбкой глядя на него. - По глазам вижу, что тот еще стервец. Я прав?
- Та еще заноза в заднице, - слегка кивнул Гриммджо, но тут же согнулся. Видимо, от нового приступа боли. Ичиго подался вперед, ведомый сильным желанием помочь наставнику, но на пути у него встал все тот же пепельноволосый незнакомец, который одним только взглядом говорил: «Дальше лучше не суйся».
- Все в порядке, придурок, - произнес Гриммджо, заметив столкновение ученика с мужчиной. Принц лег на подушки и закрыл глаза, тяжело выдыхая через рот. - Это Кенсей Мугурума, твой новый учитель…
- Что?! Какого хрена?! - изумился Куросаки, у которого глаза увеличились от удивления раза в два, а брови норовили спрятаться под челкой. - А ты?!
- А что я? Я тебе сразу сказал, что научу тебя только азам. Так сказать, доведу твою эволюцию из улитки в мартышку. А человека из тебя он сделает, - ответил Гриммджо, голос которого становился более хриплым с каждой репликой. Видимо, говорить было сложнее, чем казалось на первый взгляд. - Останешься здесь, а я продолжу осуществление планов.
- Ты оставишь меня здесь? - в груди рыжика кольнула иголочка обиды.
- Нам отказано в союзе, меня тут не жалуют, поэтому ждать тебя тут не получится. Закончишь тренировки и вернешься. Не маленький уже.
Ичиго перевел взгляд на Кенсея, которого, кажется, подстегнули последние слова принца, ибо мужчина как-то подозрительно поджал губы, что не могло не порадовать медиума. Злорадство вырвалось наружу. Тут Гриммджо махнул рукой, приказывая ученику подойти. Кенсей нехотя уступил дорогу, а Куросаки, возмущенно сопя и хмурясь, все-таки приблизился к принцу. Тот знаками приказал наклониться, а затем тихо шепнул рыжеволосому сорванцу на ухо то, смысл чего парень поймет только со временем:
- Запомни: ты храбрее, чем подозреваешь, сильнее, чем кажешься и умнее, чем ты думаешь. И еще кое-что – я всегда буду с тобой, даже если меня не будет рядом. Так что не смей позориться, кусок идиота.



***
Гриммджо распахнул глаза и уперся взглядом в потолок. Отвратительный серый потолок с облупившейся краской. Похоже, он в каком-то старом строении. Он с трудом повернул голову набок: маленькая комнатка с эркерным окошком, занавешенным темной тканью. Из мебели только стул и небольшая тумбочка, на которой стоит белый кувшин, щербатая глиняная кружка и тускло поблескивающий подсвечник. Здесь царил полумрак, света из окошка явно не хватало.
Он лежал на мягком тюфяке, обложенный подушками и укрытый шерстяным одеялом, которое нестерпимо пахло козлятиной. Гриммджо с отвращением сбросил его и попытался сесть. Резкая боль пронизала все его тело, и он откинулся назад с глухим стоном.
- Хреново выглядишь, - черт, этот голос был настолько знаком! Джаггерджак резко повернул голову, наплевав на все болевые ощущения. В дверях стоял мужчина: высокая фигура, светлые волосы, дерзкий взгляд…
- Ты… - едва выдохнул принц, изумленно распахивая глаза. – Это ты? Какого…? Как ты..? Черт подери, я думал, что ты умер!
- Почти, - Мугурама вошел в комнату и плотно претворил за собой дверь. Мягко ступая, он подошел к кровати и, подобрав одеяло, укрыл им раненого. Затем он придвинул стул поближе и сел. Как бы спокойно он сейчас ни выглядел, внутри все норовило разбежаться в разные стороны. Мужчина решил начать разговор с самого простого:
– Прости, что так получилось с Шинджи…
Но Джаггерджак словно не слушал его. Он пялился на Кенсея широко раскрытыми глазами, так смотрят на призраков или болотных русалок.
- Как так получилось? - принц глубоко вздохнул. – Я же видел тогда…
- Ха, ты думаешь, те ублюдки могли справиться со мной? Ты меня недооцениваешь, малыш, - вайзард снисходительно улыбнулся.
- Заткнись, белый! Не смей меня так называть! – синеволосый дернулся и зашипел от боли. Шок быстро сменился на ярость: это как спичку в бензин кинуть.
- А то что? – Мугурума склонился почти вплотную к его лицу. – Ты всегда такой строптивый… а сейчас ты полностью в моей власти, так что умерь пыл. Я скучал, котенок….
Он наклонился ближе и поцеловал парня в губы легко и ненавязчиво, будто боясь перешагнуть какую-то невидимую черту. Гриммджо вздрогнул и закрыл глаза, однако сопротивляться не стал. Это напоминало поцелуй прошлого, такого теплого и, как казалось раньше, забытого, спрятанного в расписной ларец счастливых воспоминаний… А сейчас оно сам выскользнуло из тайника и превратилось в настоящее - и не шевельнуться, не вдохнуть.
Расценив это как приглашение, Кенсей кончиком языка облизал чужие пересохшие губы, проникая внутрь, а у самого сердце отбивало чечетку, вырываясь из груди. Сколько чувств разом вспыхнуло с этим поцелуем, сколько желаний, порывов… Синеволосый парень напрягся, почувствовав, вспомнив это ощущение, этот вкус… Слишком ярко, слишком навязчиво, просто слишком для его гордости. Он уперся рукой в грудь блондина, отталкивая. Тот сразу же отстранился.
- Почему?
- Не хочу и все, - прошипел Джаггерджак. – Отстань.
- Ладно, успокойся.- хохотнув, вайзард откинулся назад и разочарованно вздохнул. – Тогда давай поговорим.
- Как ты выжил?
- Насколько ты помнишь, за нами был хвост, когда мы старались укрыться от приспешников Айзена, спасая твою королевскую шкурку. И я остался избавить нас от навязчивой компании. Вся та шваль мне и в подметки не годилась, однако, удар пришел с неожиданной стороны: во мне пробудился Пустой, о существовании которого я и не догадывался. Кто бы мог подумать, что я окажусь медиумом,- Мугурума усмехнулся, в ироничном жесте вскидывая руки.
-Это не оправдание,- Гриммджо оставался непреклонен. Одной Пантере известно, как сильно переживал принц потерю своего лучшего друга, соратника…любовника.- Ты не вернулся к нам.
-Черт, Гриммджо! Ты же видел, что происходит с нами, когда Пустой берет верх,- справедливо возмутился беловолосый.- У меня было так же. Я уничтожал все, и если бы не Шинджи, Хиори и Оторибаши, кто знает, чем это закончилось! Они остановили монстра во мне, помогли прийти в себя. Во время боя меня отводили подальше от замка, а когда я пришел в себя, оказалось, прошло много времени. Догонять вас было бессмысленно… Особенно, не зная вашей цели. Я стался с вайзардами, чтобы стать сильнее. Просто был уверен, что ты захочешь отомстить и вернуть трон…
- Но ты не вернулся, мать твою!- перебил его Гриммджо. Говорить было очень больно, но принц находил в себе силы даже на повышенные тона.- Ты оставил нас, Кенсей! Меня оставил…
- И сейчас оставил?- горько усмехнулся мужчина.
- Ты даже не искал…- принц сжал в кулаках треклятое одеяло, сверля собеседника ярким взглядом.
- Скажи, котенок, как я найду тебя в том чертовом лесу, который по своей же прихоти водит всех, куда попало? - беловолосый вновь наклонился к лицу Гриммджо, убирая с лица непослушные прядки небесного цвета. Видимо, это был своеобразный ритуал.- Ты сманил природу на свою сторону, чертище…
- Уйди от меня, сволочь, - рыкнул все еще обиженный Джаггерджак, скалясь, чтобы хоть чуть-чуть сохранить лицо.
- Черт, ну почему ты такой, - голос Кенсея упал до шепота, – бестолковый ублюдок. Почему не веришь мне? Отчего не слушаешься голоса разума? Таких принцев как ты не бывает - они все умные и рассудительные: не стебутся, когда попадают в плен, не называют себя идиотскими именами, вроде Шмульке и не огребают за это.
Он взъерошил волосы принца, затем сжал его лицо в своих ладонях.
Пусти, - Гриммджо вцепился в чужие руки, силясь освободиться.
- Ты, правда, этого хочешь? – выдохнул блондин.
Парень ничего не ответил, но это было и не нужно. Его красноречивый взгляд и прерывистое дыхание говорило яснее всяких слов. Не раздумывая, Кенсей вновь поцеловал его: жестко, смачно, не раздумывая. Такими были их прежние отношения, всегда на грани, балансирующие между гордостью и любовью, похотью и стыдом, силой и слабостью. Сейчас они оба хотели этого, погружаясь в чувства, растворяясь в них. Так, что не хватало воздуха и, надо было прерваться, чтобы вынырнуть из этой глубины.
Принц поднял руку, дотрагиваясь до груди Мугурумы, провел по животу, даже сквозь одежду ощущая жесткий пресс, спустился ниже…
- Нет, - его любовник отстранился, перехватил кисть и прижал к губам, целуя кончики пальцев. – Нет, котенок, только не сейчас. Ты ранен.
-Не строй из себя папочку, кусок идиота, - фыркнул принц, облизывая губы. – Без тебя знаю, что меня уделали… И не тебе меня носом в это тыкать, понял?!
Стоило вспомнить о случившемся, в голове Гриммджо всплыл образ Куросаки. Не стоило сомневаться, что с ним все в порядке, ибо Мугурума не стал бы причинять вред товарищу. С какой стати он решит, что рыжий в одной упряжке с аристократом? Трудно придти к другому выводу, когда голубоглазый, даже будучи в полумертвом состоянии, на руках Кенсея, истратил последние силы на то, чтобы устало выдавить: «Соберись, кретин, ты же не такой слабак»… Хорошо, что сам принц этого не помнит. Но образ Ичиго затмил все, вытеснил остальные проблемы из головы будущего короля и занял первое место в списке его забот.
- Кенсей… - голос Гриммджо стал гораздо тише, серьезнее.- У меня к тебе есть дело. По поводу того недопырка, который устроил балаган той ночью.


* vk.com/photo52689067_292872759 и в завершение артик ^__^

@темы: фанфики, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо

---

Верь в то, что ты читаешь. (глава 12)

[Dark_Nero]

Верь в то, что ты читаешь...
Автор: Alisia Keehl
Бета: Electra Hound (она же и соавтор)

Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Ичиго

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Мистика, Экшн (action), AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: планируется Миди, написано 46 страниц
Кол-во частей: 13
Статус: в процессе написания

Глава 12. Осознание.

Медиум потрясенно смотрел на вайзарда, приоткрыв рот от волнения. Он отказывался верить своим ушам!
- Что ты имеешь в виду?- дрогнувшим голосом спросил Куросаки, глядя на Шинджи. Весь его вид говорил о том, что он не шутит, а значит, Ичиго действительно натворил дел. Но вся проблема была в том, что память напрочь отказывалась показывать события той ночи. Никаких предположений или хотя бы отрывков, образов - бездонный провал, чернота забвения. Это пугало без всяких сомнений. И медиум не знал, отрицать ли слова Шинджи, или же наоборот. Проклятая амнезия!
- Прекрати строить из себя дурака, - блондин нахмурился, между его бровей пшеничного цвета залегла резкая складка. Похоже, он начинал терять терпение.- Ты прекрасно знаешь, на чем специализируется сила медиума, так какого черта согласился на условия Пустого?! Думал, он действительно сдержит слово?!
-Да не соглашался я!- в сердцах воскликнул Ичиго, дернув связанными руками. Затекшие мышцы отозвались покалыванием и болью. - Я вообще ничего не помню! Ясно тебе?! Хоть ты об стену расшибись!
-Тебя сейчас расшибу, тварь тупоголовая!- Хирако занес руку для удара и пленника словно током ударило. Искаженное яростью лицо перед глазами, полная беззащитность в такой скверной ситуации, злость, огромной волной накрывающая разум - это было дежа вю. С Куросаки уже случалось подобное, причем совсем недавно, и хотя вспомнить парень произошедшее не мог, на подсознательном уровне, словно зажегся ядовито-зелеными буквами баннер – это уже было! И мир вокруг стал жить, будто в замедленной беззвучной съемке, в каждую секунду норовя остановиться окончательно. Ичиго закрыл глаза с полной готовностью принять удар, после которого, скорее всего, нос будет сломан, но внезапно голос, звучащий так мерзко, так скрипуче, что свело зубы, заставил рыжеволосого содрогнуться.
- Король, почему ты позволяешь так с собой поступать?...
Ичиго словно ухнул в бездонный колодец памяти.


***


- Ичиго?! Что ты тут делаешь?! - недовольно и изумленно воскликнула младшая Кучики, когда парень мощной рубящей атакой прорвал кольцо окружения врагов. Рыжеволосый тут же встал в боевую стойку, присоединяясь к отряду повстанцев. Пустые слетались сюда, как пчелы на мед, но это не пугало так, как приближающаяся реяцу Васто Лорда. И возможно, далеко не одного.
- Вас спасаю, не видно, что ли?- пробурчал медиум, а после громко выкрикнул, направляя удар на Пустого. - Гетсуга Теншоу!
Битва обещала быть тяжелой. И именно во время этой резни Ичиго искренне поблагодарил Гриммджо за его жестокие тренировки, без которых сейчас парень бы валялся каком-нибудь искромсанной тушкой в яме. Джаггерджак почти никогда не затрагивал теорию в занятиях с Куросаки, опираясь на практику, чем, без всяких сомнений, обеспечивал ученику много геморроя - прежде всего, с физическими травмами, которые хоть и заживали очень быстро, но боли приносили не меньше. Однако сейчас эта методика принесла свои плоды.
Именно благодаря этой муштре у него выработалась привычка превозмогать боль, сражаясь крепко стиснув зубы, и умение четко сдерживать себя, хладнокровно оценивая ситуацию. Он держался хорошо в этом сражении. Да, было тяжело, так как это первая вылазка юного медиума, но и здесь принц не оставлял его, внутренним голосом напоминая: «Если ввязался в бой, иди до последнего». Потому-то рыжик и отбросил к чертям все предрассудки, погружаясь в кровавое побоище с головой. Он пришел защитить своих друзей, а значит - отступать нельзя. Ичиго твердо верил в победу: повстанцы уничтожали одного Пустого за другим, и можно было считать это полны триумфом… Но тут пришли они. Люди в белой одежде, с костяными масками на лицах и дырами в груди. Трое. И каждый из них выставлял признак своей расы на всеобщее обозрение. Давление их духовной силы и не сравнить даже с общим количеством тех Пустых, что уже были уничтожены. Именно тогда Куросаки и осознал наивность своих суждений об этом бое…
То, что происходило дальше, трудно назвать боем. Скорее избиением, кошмарным побоищем. За несколько минут пали сразу двое повстанцев, а оставшиеся не могли перейти в атаку из-за мощного напора противников. Казалось бы, что может закалить солдата лучше, чем поле боя? Ичиго тоже думал, что ни одна тренировка не сравнится с настоящей битвой. Но сражаясь с врагом, Куросаки понял, что для него в этом нет ничего нового: Гриммджо тренировал его так же, как шел этот бой, без поблажек или поддавков, тренировал так, что рыжий боялся умереть на его занятиях. Принц даже атаковал точно так же, как враг. Медиум чувствовал то же самое, что и там, в лесу, когда на него огромным столбом направлялся поток духовной силы Джаггерджака. Ичиго уже знал, что нужно делать, чтобы это остановить, знал разрушительную силу. Ситуации были различны лишь тем, кто именно шлет такие атаки. Парень не учел одного: у каждого есть своя форма освобождения, совершенно неподражаемая и оригинальная. И это намного осложняло ситуацию.

- Эй, Король, ты сейчас умрешь, - ржавый голос, больше похожий на скрежет по металлу, возник в голове очень внезапно, но говорил он истинную правду. Куросаки действительно уже едва держался на ногах, а если быть более точным, держал блок на атаку. Руки отчаянно ныли, каждая клеточка его тела молила об отдыхе, пот градом тек по лицу, груди, бокам, смешиваясь с кровью из ран. Парень предполагал, что в высвобожденной форме противник станет сильнее, но чтобы настолько… Обычные Пустые перестали прибывать уже давно, что ненамного, но облегчило задачу, если мыслить слепым позитивом. Спроси бы сейчас у повстанцев, они бы согласились противостоять им, нежели монстрам, с которыми имели дело сейчас. Из всего отряда, что стартовал из леса, осталось только двое, не считая Куросаки. Это злило. Вернее, злила беспомощность, так как медиум едва успевал отбиваться от своего противника, не то, что другим помочь. Рукия была уже на пределе, и ситуация требовала срочных решений. Которых, к сожалению, у Куросаки не было.
- Я помогу тебе одолеть этих несчастных слабаков,- продолжал голос, звучащий все громче в голове рыжего. Этот странный цепляющий тембр манил и утягивал в пустоту, обещая легкое решение проблемы. Что еще оставалось делать? И в какой-то момент Ичиго вновь оказался на стене небоскреба, в своем перевернутом мире. В этот раз здесь не было солнечно, небо заволокли черные тучи, сквозь которые сверкали молнии, грохотали раскаты грома и изредка срывались вниз тяжелые капли воды. Они гулко разбивались о зеркальное стекло зданий, впитывались в бетон, оставляя пятна. Медиум очень удивился таким изменениям, даже не сообразив, что это место есть полное отражение его души. Но больше всего удивила фигура, стоящая на противоположном здании: одежда совсем, как у Ичиго, только белая, да и сам незнакомец тоже был белый. В буквальном смысле. Когда же он приблизился к Куросаки, того просто передернуло: перед ним стоял он сам, только как Пустой. Желтые радужки глаз на фоне черных склер безумно светились, глядя в карие, ошарашенные и даже немного испуганные.
- Кто ты такой? - дрогнувшим голосом спросил медиум, покрепче сжимая рукоять Зангецу.
- Я - твой Пустой. И мне совсем не хочется мокнуть под дождем в этом перекошенном мире, пока ты, никчемный слабак, проигрываешь какому-то там мусору,- в руке беловолосого в мгновение ока появился такой же меч.- Это тело должно принадлежать мне!


***


Осознание всего произошедшего пришло за доли секунды, а в голове с молниеносной скоростью пронеслись некогда забытые фрагменты минувшего боя. Вот, Куросаки просто перестает управлять своим телом, переходя в статус простого наблюдателя, и поражается, с какой скоростью пал его противник, который только что мог без проблем разорвать медиума на куски. Боковым зрением парень видит, как меняются взгляды повстанцев, почувствовавших изменения в духовной силе своего товарища. Будто со стороны, рыжий слышит из своих уст ржавые нотки, сливающиеся в насмешливые оскорбления, видит свой черный полумесяц, но вместе с тем - совсем и не свой: реяцу, полностью другая, разрушительная, неудержимая, она одним разом уничтожила всех арранкар и даже зацепила одного повстанца. Бедолаге просто сожгло половину тела, и умирал солдат в немыслимых муках. А потом вдруг перед глазами возникла Рукия. Ее рот был распахнут в крике, белое лицо искажено судорогой ужаса, маленькая рука со скрюченными пальцами была выставлена вперед в тщетной попытке сложить какую-то печать… Рыжий не запомнил ее слов, ее голоса, но в сознании отпечатался лишь ее образ, охваченный животным страхом.
Ичиго пытался сделать что угодно, но контроль над телом так и не вернулся, а вокруг разнесся металлический скрежет, напоминающий смех. Тогда-то рыжего и охватила паника. Он, словно дикий зверь, бился о стены своей невидимой клетки, в слепой надежде вырваться до того, как что-то случится с Кучики. Только Пустой не собирался отступать так просто, даже наоборот, он издевался над медиумом, подходя к девушке медленным и размеренным шагом. Затем он взял ее за горло и поднял над землей, с упоением наблюдая, как она хрипит и пытается вырваться. Пальцы медленно сжимались на хрупкой шее, пока Куросаки яростно кричал в своем сознании, раз за разом атакуя свою белоснежную копию. Но он не успел. Пустой просто сломал Кучики шею и начал выжигать ее тем же потоком реяцу, что и Гриммджо выпускал на рыжего во время тренировок, только сейчас действие совершалось медленнее, намного медленнее…
- Ты что творишь, мудила?!- сначала Куросаки решил, что ему показалось и голос Гриммджо не больше, чем слуховая галлюцинация. Но мгновение спустя до боли знакомая фигура ударила локтем по руке медиума и сразу же подхватила тело мертвой девушки. Принц отпрыгнул подальше и опустил Рукию на землю, проверил пульс, нахмурился, сплюнул:
- Говорил же, не выходить… Блоха несчастная! – Джаггерджак обернулся, смерив противника бешенным взглядом топазовых глаз. - Куросаки, если ты сейчас эту мразь не приструнишь, я вас порешу нахрен!
-Ха-ха-ха! - засмеялся Пустой, поднимаяя меч. - Он тебя не слышит. Он – мой!
Но Куросаки слышал, прекрасно слышал, и противник не мог не почувствовать этого, ведь реяцу медиума вновь попыталась одержать победу над захватчиком. Он рванулся в атаку с удвоенной силой, пытаясь сокрушить невидимые ментальные путы, вернуть себе контроль. Но этого было недостаточно…

-Ублюдок! - принц сплюнул кровь на землю, поднялся на ноги. Он явно недооценил способности Пустого, за что и поплатился большим ожогом на груди, который мог просто разделить его пополам, если бы Джаггерджак вовремя не поставил блок из собственной духовной силы. - Куросаки, очнись! Неужели ты позволишь управлять тобой проклятому Пустому?! Да ты просто жалкий кусок дерьма!
- Заткнись, мусор, - вновь засмеялся Пустой. Он всегда гадко и жутко хохотал и это вызывало холодок вдоль позвоночника. Но, видимо, не аристократа. Голубоглазый как будто вообще не испугался происходящего и отступать не собирался. Каждую минуту он звал Ичиго, кричал, старался хотя бы немного ослабить противника, чтобы медиум сумел вернуть контроль, но все попытки были тщетными. Тогда-то принц и решил действовать серьезно: он тяжело выдохнул, перехватил лезвие меча и ласково, почти любовно, но по-своему решительно и жестко провел пальцами по лезвию.
- Разорви его в клочья, Пантера, - с придыханием прошептал он, прежде чем скрыться в бурном потоке духовной силы.
Это было действительно захватывающее зрелище: когда пыль и реяцу развеялись, Ичиго увидел то, что совсем не ожидал: длинную косматую гриву, непослушными прядями стекающую на плечи своего хозяина, уши, покрытые шерстью и будто сливающиеся с бирюзовой подводкой под глазами, необычная костяная пластина на лбу, очень похожая на шлем или диадему, тело все покрыто костяным доспехом, на руках и ногах - когти. Причем, ноги принца были действительно кошачьими, а еще у него был длинный хвост. Джаггерджак был необыкновенно красив. Этим можно было любоваться бесконечно, если бы не столь скверная ситуация.
- Киса! - заскрежетал все тот же голос. - Я люблю котят!
- Значит, поиграем, - широко ухмыльнулся Гриммджо, демонстрируя острые клыки, и ринулся в бой…

…Схватка была короткой и яркой. Принц значительно уступал Пустому в силе, однако он пытался компенсировать эту разницу своей скоростью. Нападал, выдирая точными ударами куски плоти из тела противника, тут же отступал, перегруппировываясь, наносил удар когтями из реацу. Затем вновь кидался в атаку с решимостью обреченного, удар кулаком, с которого срывается поток духовной силы, подсечка, но… тщетно. Враг тоже кружит, уворачиваясь и нанося урон. Вокруг них, закручиваясь тугой спиралью, вздымались враждебные друг другу потоки реацу, выжигая все окружающее. Они словно два демона танцевали кошмарный танец смерти, не желая уступить и проиграть. Но первым промах допустил Гриммджо…
… Хруст чужих костей печатью врезался в память Куросаки, а хриплый, приглушенный вой, наверное, еще долго будет сниться в кошмарных снах, как только парень сможет уснуть, чтобы не оказаться в какой-нибудь из миров. Запах крови, острое понимание того, что именно твоей рукой Пустой просто проламывает костяную броню, вонзая острые когти в горячую плоть, проворачивая, делая еще больнее. Трудно перебрать в голове сразу все те мучения, которые он принес принцу. Во многом аристократа спасла его быстрая регенерация: например, от открытого перелома плеча. Ичиго чувствовал, с каким упоением Пустой выворачивал плечо голубоглазого, выдергивал из сустава, а затем и вовсе выдирал его из тела, пока Джаггерджак захлебывался собственной кровью, не в силах вырваться из цепких рук. Сломав повстанцу несколько ребер, руки и одну ногу, белый ужас наигрался. Окровавленные пальцы сомкнулись на побледневшей шее и сжали. Принцу определенно собирались выдернуть кадык. Именно в этот момент почувствовались несколько чужих реяцу, именно в этот момент кто-то отдал приказ атаковать. И Куросаки решил, что сейчас и стоит сделать последний рывок: если уж сам он не может контроль над своим телом, пусть его уничтожат.
Дрожащие пальцы выпустили добычу, и та стремительно полетела вниз, на землю. За время поединка Гриммджо и Пустой успели подняться довольно высоко, и упади сейчас Джаггерджак на землю, стал бы он кроваво-мясной лепешечкой. Но его подхватил какой-то беловолосый мужчина, так аккуратно, будто бы ребенка, что совершенно не вязалось с внешностью незнакомца. А затем они куда-то исчезли. Вернулся мужчина уже без Гриммджо…

***

Куросаки сильно затрясло, а сам он невидящим, перепуганным взглядом смотрел перед собой и не видел. Ничего не видел. Понимание того, что именно он сотворил, парализовало медиума, выбило из колеи. Это он убил всех… Сначала навлек на разведчиков Пустых, а потом лично добил выживших. Даже Гриммджо, который, по непонятным причинам, последовал за ним и пытался остановить до последнего.
-Господи…- сипло выдохнул медиум и закрыл глаза, чтобы не видеть, с каким пониманием, сожалением и, может быть, даже с жалостью смотрел на него Хирако…

@темы: фанарт, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо

---

Верь в то, что ты читаешь. (глава 11)

[Dark_Nero]

Верь в то, что ты читаешь...
Автор: Alisia Keehl
Бета: Electra Hound (она же и соавтор)

Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Ичиго

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Мистика, Экшн (action), AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: планируется Миди, написано 46 страниц
Кол-во частей: 13
Статус: в процессе написания

Глава 11. Влипли.


- Куросаки-кун, если ты и дальше продолжишь так себя вести, то врачи когда-нибудь просто привяжут тебя к кровати,- хихикал светловолосый медик, сидя у койки Куросаки, который нетерпеливо шипел, глядя на собеседника. Киске ловко затянул жгут на руке парня.
- Ты сам виноват!- отмахнулся парень, сжимая и разжимая пальцы правой руки. - Коли быстрее, мне нельзя медлить.
- Что же такого произошло, раз ты идешь на такие меры? – Урахара постучал по стеклянному кончику, сбивая пузырьки, и вскрыл ампулу со снотворным.
- Мы в плен попали, - коротко сообщил медиум, откидываясь на подушку. Киске только изогнул бровь в удивлении, но ничего не сказал. - Вы там поосторожнее.
Парень глубоко вздохнул, и помедлили, словно собираясь с мыслями:
- Я, вот, что подумал. В книге Гриммджо ведь в плен не попадал? Значит, я могу изменить не только то, что произойдет в финале? - Ичиго закрыл глаза, поэтому не увидел легкой усмешки на губах Урахары, который уже поднес иглу шприца к внутренней стороне локтя рыжеволосого бунтаря.
-Тебе виднее, Куросаки-кун,- мягко произнес он, вводя снотворное в вену парня.- Тебе виднее.
Спустя пять минут, когда Ичиго смежил веки и ровно задышал, Урахара укрыл его одеялом. Затем, словно повинуясь внутреннему сочувственному порыву, погладил юношу по щеке и тяжело вздохнул. Если бы можно было не вовлекать малыша во всю эту заварушку…

***
- Как этот юнец попал к вам, я еще раз спрашиваю? - как только Куросаки очнулся, то сразу же разобрал в темноте, со стороны нар, незнакомый голос. Как выяснилось, принадлежал он высокому блондину, с короткой стрижкой. Лица Ичиго разглядеть не смог, так как стоял мужчина к нему спиной, но телосложение незнакомца медиум оценить все-таки смог: худой, высокий - наверное, даже немного повыше Гриммджо будет,- и уверенный в себе человек. Это не трудно было заметить - от него просто веяло самоуверенностью, величественностью, какой-то своеобразной грациозностью и элегантностью. У этого мужчины, определенно, был стержень.
- На дорожке валялся, вот и подобрали, - хрипло ответил ему Джаггерджак, а по влажному гортанному звуку Куросаки предположил, что рот принца наполнен влагой. Было бы глупо думать, что он стал бы говорить с водой, а значит, в глотке у голубоглазого булькала кровь. И словно в подтверждение мыслям пленника, светловолосый мужчина с размаху ударил принца по лицу.
В этот миг в Куросаки поднялась такая волна гнева, что парень непроизвольно зарычал, сжимая затекшие кулаки. Его возмущал тот факт, что какой-то неизвестный хрен с бугра сейчас так небрежно, предвзято разговаривал с принцем, так еще и бил его, причем, за правду. Точнее сказать, рыжего это выбешивало, ужасно. С какого права он вообще прикасается к аристократу? Почему бьет раненного пленника? С каждой секундой в медиуме возрастало желание набить этому типу морду.
- О, сейчас я у него сам и спрошу,- мужчина подошел к Ичиго и широко улыбнулся, демонстрируя идеально ровный ряд зубов. - Привет. Меня зовут Хирако Шинджи, а тебя?
- Куросаки Ичиго,- свирепо прошипел пленник, глядя в довольную физиономию этого самого Хирако. На Пустого не похож, вообще, выглядит обычным человеком. Но медиум знал: там, где они находятся, обычных людей нет.
- Отлично, Куросаки Ичиго,- блондин удовлетворенно кивнул и, невзирая на свирепый взгляд мальчишки, ухватил его за подбородок, резко вздергивая. - Вижу, ты разговорчивее, чем твой дружок.
- Герр Людвиг Шмульке, не забывай мое имя, крошка,- с издевкой произнес Джаггерджак, а у рыжеволосого глаза на лоб вылезли от удивления. Какой Людвиг? Какой, нахрен, Шмульке?! Нет, он знал, что принц любитель посмеяться и поиздеваться над кем-нибудь, но застебывать врага, находясь у него в плену - это перебор. Людвиг Шмульке, блять!.. Куросаки теперь понял, почему Шинджи навернул ему по морде. Правильно сделал.
- Был бы ты таким разговорчивым, когда надо,- пригрозил ему светловолосый,- А сейчас рот закрой.
- А не пойти бы тебе нахуй со своими приказами, упырь? - Гриммджо даже сейчас не собирался терпеть в свой адрес какую-либо грубость. Гордый, черт его дери. Или же попросту тупой.
- Сдохнуть захотел? - Шинджи зашипел, оборачиваясь к принцу. Хотя, скорее всего, голубоглазый даже этого не сказал. По крайней мере, Ичиго бы ни капли не удивился, будь оно так. После герра Шмульке уже ничего не страшно. И в тот момент он заметил, как в глазах Гриммджо промелькнул немой приказ, который не сразу стал понятен Куросаки. Однако парень быстро опомнился и поразился своей глупости. Ведь перед ним появился такой удачный случай: почти спиной к нему стоял враг, отвлекаясь на принца, совершенно открытый. Ичиго за доли секунды построил в голове приблизительный план, на исполнение которого понадобилось немного больше времени. Парень стиснул зубы, крепко обхватив цепь, на которой висел все это время, и отправил все оставшиеся силы на то, чтобы быстро подтянуться всем телом вверх на руках, так, что самому стало больно. В следующую секунду он ногами обвил шею Хирако, дернулся, чтобы свалить его на ноги, а в идеале - приложить головой об стену. Сработал эффект неожиданности.
В этот же миг на ноги подскочил и Гриммджо, издав тихий полувой, вызванный острым приступом боли. Он рванул в сторону Шинджи, которого все-таки удалось впечатать в стену, пусть и не с той силой, как хотелось бы, но все же. Голубоглазый тут же принялся бить блондина по лицу, периодически прикладывая головой о каменную стену, но можно было заметить невооруженным взглядом, что каждое движение доставляло принцу сильную боль, из-за которой бить со всей силы не получалось . Ичиго же мог только безуспешно пытаться освободиться от необычных браслетов и цепи. Выплевывая разного рода ругательства, рыжеволосый остервенело пытался выпустить свою духовную силу, что, опять же, не получалось.
Ситуация переменилась в корне, когда Джаггерджак слишком ослаб, настолько, что больше не мог своими ударами сдерживать противника. Его раны кровоточили, кожа побледнела, взгляд голубых глаз стал мутным, а дыхание рваным и тяжелым. Этим Хирако и воспользовался. Злой, нет, разъяренный, он чертовски быстро пришел в себя и ударил Гриммджо в челюсть с такой силой, что того отбросило на пол. Дальнейшее можно было назвать одним словом – побоище. Принца били по ребрам, по голове, по лицу, и в скором времени он уже не мог не то, что защищаться, даже встать на четвереньки у него не получалось. Он свернулся клубком, как смертельно раненая кошка, и, тяжело дыша, затих на полу.
-Хватит! - не сдержался Куросаки. - Ты же убьешь его!
- Одного пленного вполне достаточно,- усмехнулся блондин, вытирая кровь со своего лица. - Он все-равно молчит. Мне не нужен строптивый ублюдок не разумеющий самых простых вещей!
- Если он умрет, я тоже ничего не скажу, - Ичиго оскалился, сверля взглядом этого странного типа.
- Ладно, черт с тобой,- он небрежно пнул лежащего на полу по ноге и вышел из комнаты. Видимо, за медиком. Хотелось верить, что за медиком.
Гриммджо действительно выглядел очень скверно: лицо разбито, волосы в крови, неестественно вывернутое плечо наводило на размышления о вывихе, но самым ужасным было его дыхание с присвистом, со скрежетом – будто сломанные ребра цепляли осколками друг о друга. Парень лежал без сознания на холодном полу, а грудь его вздымалась совсем тихо, и рыжему казалось, что вот-вот он совсем перестанет дышать. Аристократ по-прежнему был без одежды, и от этого Куросаки смотрел на него, краснея до корней волос. Он и представить не мог, что когда-нибудь так увлеченно будет разглядывать тело другого мужчины, даже побитое, как в этом случае. Нет, не даже, правильно сказать - особенно. То, что на лицо этот паршивец был очень даже хорош, сомневаться не приходилось, да и торс свой он всегда выставлял напоказ. Только вот до этого не представилось ни единой возможности посмотреть на него, чтобы воочию убедиться, как он красив. Куросаки понимал, что смотреть вот так на тело подыхающего мужика - крайне не нормально, но и с собой поделать ничего не мог. С этими мыслями взгляд медиума, вопреки его воле, скользнул вниз, изучая ужасный ожог на груди и животе, нежно касаясь кубиков пресса, обводя пупок, спускаясь ниже, вдоль тонкой дорожки волос, к паху... Рыжий сглотнул и тряхнул головой, отгоняя наваждение. Чего это с ним? Его босс же может помереть.
- Гримм, - тихо позвал медиум. – Эй! Слышишь меня?
Ответа не последовало. Джаггерджак даже не шелохнулся.
Через пару минут в комнату зашли трое человек: Шинджи, та самая девушка, которую Ичиго видел еще в момент своего пробуждения, и незнакомый полный старик, с розовыми волосами. Он подобрал Гриммджо с пола и тот безвольной куклой повис на его руках, трогательно запрокинув голову. Ичиго смотрел на его измученный профиль, на полуоткрытые губы, на острый кадык, выделяющийся на гладкой шее, и ему хотелось самому держать вот так принца, прижимая к себе… Толстяк тем временем бережно положил раненного обратно на нары, после чего приковал его руки к стене цепями.
Хирако же вернулся к Куросаки, плотоядно ухмыляясь:
- Видишь, им занимаются. А теперь ты скажешь мне, зачем ты впустил в свое тело Пустого и позволил ему убить тех несчастных партизан?...

@темы: фанарт, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо

---

Верь в то, что ты читаешь. (глава 10)

[Dark_Nero]

Верь в то, что ты читаешь...
Автор: Alisia Keehl
Бета: Electra Hound (она же и соавтор)

Фэндом: Bleach
Персонажи: Гриммджо/Ичиго

Рейтинг: NC-17
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Драма, Фэнтези, Мистика, Экшн (action), AU
Предупреждения: OOC, Насилие, Нецензурная лексика
Размер: планируется Миди, написано 46 страниц
Кол-во частей: 13
Статус: в процессе написания

Глава 10. Это и есть твоя сила.


Очнувшись, Ичиго обнаружил себя в темном помещении, напоминающем пещеру. Руки медиума были связаны над головой грубыми веревками, которые пребольно впивались в кожу, а во всем теле была такая слабость, что если их сейчас развязать, то его ноги подкосились бы как две соломинки, и он бы обязательно упал. Но больше всего его настораживал другой факт - провалы в памяти. Рыжий практически ничего не помнил ровно с того момента, как сошелся в бою с васто-лордом. В его памяти сохранилось только, что он бросился на монстра с мечом наперевес, и их катаны встретились с жалобным лязгом, высекая искры, но дальше… просто чернота: ни малейших намеков хоть на какие-то отрывки или звуки.
Тряхнув головой, Куросаки стал осматриваться, благо, тусклый свет, который просачивался сквозь решетку двери, позволял это сделать. Как оказалось, версия о пещере была неправильной. Это больше походило на камеру, с каменными сырыми стенами, низким мокнущим потолком и холодными полами, в которой невыносимо пахло кровью.
Ичиго был заточен, стоя на ногах, а в противоположной стороне комнаты, на нарах, он увидел то, от чего сердце замерло на пару секунд, а потом пустилось в бешенный скач: там лежал Гриммджо, без сознания или же просто спал, в бинтах. Рядом с ним, на полу, стояла миска с водой, а на краю емкости медиум разглядел небольшой кусок материи. Теперь стало понятно, почему в воздухе стоял такой терпкий запах крови.
- Гримм?- тихонько позвал Куросаки, надеясь, что с принцем дела обстоят лучше, чем, кажется на первый взгляд. – Эй, Высочество, ты меня слышишь?
- Не слышит,- ответил за дверью женский голос, а потом в помещение вошла миниатюрная девушка в странном бело-оранжевом комбинезоне и зелеными волосами, держа в руках тазик с водой. - Он давно лежит без сознания.
-Кто ты?- медиум нахмурился, наблюдая, как незнакомка опустилась рядом с Гриммджо, помочила ткань в свежей воде, затем приложила ее к губам аристократа, вытерла ему лицо и тяжело вздохнула.
- Я - медиум, как и ты. Только умею контролировать свои силы,- она откинула тонкий плед, открыв вид на перевязанный торс принца, сняла бинты и принялась за обработку ран. Ичиго удалось разглядеть только одну - большой ожог, проходящий от груди к пупку.
Кто мог так тяжело ранить голубоглазого? Но самое главное - когда? Как он успел появиться на поле боя и почему потерпел такой урон? Где они сейчас? Что с ними хотят сделать и почему Ичиго чувствует в теле такую слабость? Будто бы всю энергию выкачали. Куросаки помотал головой, в голове роилась целая туча вопросов, на которые он не мог найти ответов. Это угнетало. И бесило. Еще его беспокоило состояние Гриммджо. Нет, конечно, этот сиятельный вельможа был порядочной скотиной, но все же юноша успел к нему привязаться, и очень не хотел, чтобы с ним случилась беда. В надежде хоть как-то перебить грустные размышления Ичиго попытался разговорить загадочную посетительницу, чтобы выведать у нее что-нибудь интересующее его.
Но девушка не отвечала, сколько бы ни расспрашивал ее рыжеволосый. Только старательно обрабатывала раны принца какой-то мазью, а потом покинула камеру, оставляя Куросаки наедине с собственными невеселыми мыслями...

***
Гриммджо пришел в себя только через пару часов, и Ичиго не сразу это заметил. С каждой минутой, проведенной тут, сил у него становилось все меньше, руки сильно онемели, а на запястьях красовались пугающего вида синяки, которые не затягивались даже с помощью быстрой регенерацией медиума. Куросаки встрепенулся, когда услышал тихие шорохи со стороны нар.
- Гримм?- собственный голос показался слишком хриплым и севшим.
- Что?- послышалось в ответ, холодно и устало.
- Как ты?- Куросаки прищурился, чтобы разглядеть лицо учителя. - Что случилось?
- Помнишь, я говорил тебе, что ты не готов к бою?- голос принца был пуст, в прочем, как и его взгляд, обращенный в потолок. Никогда раньше не видел и не слышал Ичиго подобного с его стороны. - Ты, тупой мудак, подверг отряд нападению, а вдобавок еще и привлек врагов своей духовной силой... О чем ты думал, придурок?
- Я не мог допустить...
- О чем ты думал, я спрашиваю?!- повысил голос Джаггерджак, не скрывая злых интонаций. Он даже умудрился чуть приподняться на руках, чтобы лучше видеть ученика. И сейчас командир свирепо пялился на рыжего, играя желваками. - Решил повыпендриваться и выставить себя спасителем?! Ты доволен?! Тебе нравится результат, Куросаки?!
- Если ты отказался им помочь, то это должен был сделать я!- вспылил рыжий, дернув руками и тут же скривившись от боли в запястьях. - Какого хрена ты там появился?!
- Если бы не я, ты был бы сейчас внутри себя! Почему ты не слушаешь, что тебе говорят?! Ты хотел спасти их?! Они мертвы! Все, до единого! - Гриммджо не сдерживался и говорил настолько громко, насколько мог. - Как ты собирался спасти людей, привлекая других стервятников, а?! Как, Куросаки?!
- Что? - Ичиго словно опустили в ледяную воду. Он растерянно уставился на собеседника и потрясенно спросил еле слышным голосом:
- Как мертвы?
- Так! А из-за твоих сил мы оказались здесь!- принц сжал губы в тонкую полоску и побледнел как бумага. Видимо, раны давали о себе знать.
-Из-за моих сил? Что это значит?- тихо спросил медиум.
- Пустой завладел твоим телом. Ты почти кони двинул, когда он появился. У вас так часто случается, если не умеете себя сдержать: в критической ситуации они подавляют вашу личность и начинают уничтожать все, что видят, - рассеянно отвечал принц, попутно осматривая комнату. Он с досадой подметил, что сбежать отсюда можно только через дверь, а оружия нет. Даже одежда Гриммджо куда-то подевалась.
"Плохо дело", - решил про себя предводитель повстанцев.
- Но я ничего не помню... - растеряно пробормотал Куросаки, - Гриммджо... Скажи, я причинил вред отряду?
- Не забивай себе голову. Надо выбраться отсюда, - принц попробовал сесть на кровати, но опустился назад, слабо простонав.
- Где мы? – осторожно уточнил Ичиго.
- Я не знаю. Но могу сказать точно, что не в Лас Ночес, - голубоглазый закрыл глаза,- Остается два варианта: либо мы у вайзардов, либо мы в одном из лагерей арранкар.
-Гриммджо, я... – рыжий глубоко вздохнул, закатывая глаза, - кажется...
Юноша безвольно обвис на веревках, его голова склонилась на грудь. Он будто падал в темную бездну, слыша удаляющийся рык Гриммджо.
-Эй, не смей вырубаться, слышишь? Сейчас не время! Куросаки?! Ты слышишь, что говорю?!... Блять. Мудак неотесаный.

***
Так непривычно было видеть перед собой белый потолок больничной палаты... Ичиго уже не знал, что именно является реальностью: этот монотонный образ жизни или тот, другой мир, в котором так важно удержаться сейчас? К тому же, из-за того, что энергию девать здесь некуда, время на сон организму требуется меньше, а это совсем не устраивало рыжеволосого. Очень хотелось разобраться со всем бредом, который произошел этой ночью, но если вернуться туда через несколько часов, возможно, будет поздно. Ворох мыслей занимал голову медиума, и он не знал, за какую именно ухватиться. Его сознание более всего занимал вопрос: "Что я натворил вчера?".
Нет ничего хуже беспамятства. Куда лучше мучиться от темного прошлого, но не помнить - смерти подобно. Просто темнота. Ни единой зацепки, которая помогла бы восстановить события того боя. Но ждать нельзя, иначе неизвестно, чем все это обернется для Гриммджо.
Ичиго встал с кровати, игнорируя болезненные ощущения, и вышел в коридор, чтобы найти Урахару. Если тут он прикидывается врачом, значит, сможет достать снотворное...

@темы: фанфики, Гриммджо&Ичиго, Гриммджо